Следы Баксли шли точно вдоль реки и лишь временами, через милю-другую, пропадали в воде, а потом снова появлялись на берегу. Наверное, Баксли останавливался чтобы попить или охладить лапы, догадался Элдвин.

Гилберт, желая хоть как-то помочь общему делу, кидался чуть ли не ко всем стоячим лужицам в надежде на видение. Но каждый раз отходил расстроенным.

– Ну как? – спрашивал друга Элдвин, когда тот напускал на себя особенно сосредоточенный вид.

– Только мое отражение, – вздыхал Гилберт. – Может, проклятие Паксахары затронуло и мою магию тоже.

– Должно быть, так и есть, – хмыкнула Скайлар. – И ты единственное животное в Огромии, утратившее свои способности.

Гилберт горестно повесил голову.

– Это, конечно, вряд ли, – попытался утешить лягуха Элдвин. – Но, в конце концов, с кем не бывает?

Фамильяры шли и шли по следам, и вот наконец цепочка светящихся отпечатков разошлась с рекой. Эбс здесь делал излучину, поворачивая на запад. Следы же по-прежнему вели строго на север. А ведь как хорошо было идти вдоль берега – и вода под боком. Однако Сферис такие мелочи определенно не заботили. У стального шара была одна цель: соединиться с Ирбисовой Короной. Поэтому он, нимало не смущаясь, вел своего носителя напрямик.

Так что фамильяров пурпурная змейка уводила на север, и они направились туда, оставляя за собой собственные следы. Вскоре равнина сменилась холмами, а река превратилась в полоску, поблескивающую вдалеке. Ветер усилился. Он со свистом носился между каменистыми обрывистыми склонами холмов, взметая облака пыли, так что становилось почти ничего не видно. Элдвин не сводил взгляда с неосязаемой тропы. Сколько бы песка ни вихрилось вокруг следов, они не гасли.

Солнце миновало зенит и покатилось вниз. К этому времени ветер немного улегся, и фамильяры увидели впереди одинокое каменное строение. Окруженное колоннами здание походило на небольшой храм. Его настоящего цвета было не разглядеть – из-за бесконечных бурь камень покрылся тонким слоем коричневой пыли. Вокруг храма тут и там виднелись могильные плиты, склепы, мавзолеи; кладбище окружала кованая изгородь.

– Наверное, это Святилище Агата, – сказала Скайлар. – Здесь живут друиды, которые поклоняются облачным богам. Друиды добрые, они вполне дружелюбны к тем, кто уважает их обычаи, – и к людям, и к животным. За изгородью все считается священным. Пестрый самоцвет хранит это место и отгоняет зло. Где-то там, в храме, должен быть алтарь. Таких святилищ осталось совсем мало. Я бы с удовольствием посмотрела, что внутри.

– Тогда тебе повезло, – хмыкнул Элдвин. – Следы Баксли как раз туда и ведут.

Элдвин пошел по светящейся дорожке прямо к невысокой – не выше кончика его хвоста – изгороди. Скайлар и Гилберт не отставали. Но, подойдя поближе, фамильяры увидели, что изгородь поломана, а постройки выглядят заброшенными. Фонтан у входа давно пересох, серебряные храмовые двери болтались на петлях.

– М-да, смотреть-то особо не на что, – пробормотала разочарованная Скайлар.

Баксли, похоже, был того же мнения – он даже не подошел к обрушившемуся входу в святилище. Вместо этого он обогнул здание, минуя гробницы с засохшими цветами и расколотые могильные плиты.

Элдвин шел по светящейся дорожке. Обойдя дальние колонны храма, он увидел, что следы ведут прямиком к каменной усыпальнице. От одной из стен откололся кусок, обнажив внутренность склепа. Следы вели в усыпальницу, а потом наружу.

– Баксли сюда заходил, – сообщил друзьям Элдвин. – Явно что-то искал.

– Корону? – квакнул Гилберт.

Сойка влетела внутрь. Элдвин с Гилбертом последовали за ней, спустившись вниз на три ступеньки. В небольшой подземной комнатке стоял пьедестал, а на нем – чаша.

Скайлар макнула крыло в чашу и поднесла его к клюву.

– Соленая вода из Дикомысного моря! – объявила она. – Агат в такой воде сохраняет чистоту. Наверное, в этой чаше и держали священный самоцвет. Но его нет. Укравший его желал зла этому храму. Или камень для него был важнее блага тех кротких душ, что заботились о святилище.

Элдвин смотрел на следы. Они вели прямо к пьедесталу и даже заходили на него, а потом убегали прочь.

– Баксли украл его, – упавшим голосом произнес Элдвин. – Значит, Мальверн сказал правду.

Скайлар и Гилберт непонимающе уставились на друга.

– Дядя сказал, что мой отец был всего-навсего жалким расхитителем гробниц. И думал он только о себе. Бросил нас с мамой ради каких-то сокровищ. Желал снискать себе почет. Вот для чего ему нужна была Корона. Он не хотел защитить Огромию и призвать Скитающуюся Цитадель не пытался. Просто хотел прославиться.

Гилберт посмотрел на друга с сочувствием: уж кто-кто, а он-то про всякие сложности с отцами знал не понаслышке. Даже Скайлар, казалось, была тронута грустью, прозвучавшей в голосе Элдвина.

– Я и сам не без греха, – тихо сказал Элдвин. – Я тоже в свое время стащил рыбешку-другую… Да может, и целую сотню. Но я ведь это от голода. А с Баксли совсем другая история. У него была семья. Он должен был остаться с нами.

– Наши родители не всегда такие, какими мы хотим их видеть, – философски заметил Гилберт. Этот лягух нет-нет да и выдавал что-нибудь невообразимо мудрое.

– Пойдемте отсюда, – вздохнул Элдвин. – Тут больше делать нечего.

Кот первым направился к ступенькам, ведущим наверх, где снова появлялись следы. Вдруг его ноздри раздулись, и он втянул воздух.

– Чувствуете запах? – спросил он.

– Ой, простите, – смутился Гилберт. – Я уже два дня не мылся.

– Да это не ты, – отмахнулся Элдвин. – Чем-то другим пахнет.

Этот запах, пожалуй, и не опишешь, подумал он. То ли свежая краска, то ли скошенная трава. И еще что-то, что он никак не мог распознать. Элдвин только навострился принюхаться получше, как из-за надгробия раздалось шипение. Кот резко развернулся. На него надвигалось непонятное создание ростом чуть меньше метра: вроде бы человек, но голова как у ящерицы, покрыт чешуей, а во рту – раздвоенный язык. И еще с полдюжины примерно таких же высунулось из-за ближних мавзолеев. В лапах они сжимали щиты и зазубренные камни.

– Они добрые, ты сказала? – спросил у Скайлар Гилберт.

– А сам-то ты как думаешь? – огрызнулась сойка.

– Просто стараюсь не судить по внешности.

– А кто они вообще? – вмешался Элдвин, отступая с пурпурной дорожки.

– Румлины, – пояснила сойка. – Напасть Северных плато. Я таких встречала здесь неподалеку, когда летала на прогулку из питомника.

Румлины тем временем явно переговаривались между собой, издавая щелчки и трели.

– Судя по всему, никто из вас их не понимает, да? – осведомился Элдвин.

Он-то ожидал, что Скайлар уж непременно что-нибудь ответит, но, к его удивлению, заговорил Гилберт.