– На самом деле в языках рептилий и земноводных есть общее, – заявил он. Румлины между тем что-то обсуждали, постреливая зеленоватыми языками, и неуклонно приближались к фамильярам. – Ядовитые… разделать… обед… Я не все, конечно, понимаю, но, по-моему, суть ясна!

Существа явно вознамерились взять фамильяров в кольцо.

– Вот для этого и нужен был самоцвет, – прочирикала Скайлар. – Отгонять таких чудищ.

Одна из тварей бросилась вперед, одновременно растопырив когти и оскалившись, словно никак не могла решить: порвать Элдвина на клочки или оттяпять кусок от его спины. У Элдвина, впрочем, не было ни малейшего желания выяснять. Он вскинул в воздух здоровенный обломок камня и швырнул его в румлина. Тот даже не успел ничего разглядеть своими желтыми глазами. Бац! Кусок гранита сбил его с ног.

Оставшихся шесть румлинов, похоже, ничуть не расстроила судьба павшего сородича.

– Я надеялся, это их отпугнет, – сказал Элдвин.

– Как же, – хмыкнула Скайлар. – Погоди, они еще его сожрут.

– Не волнуйтесь. Все лягушки Даку – отменные змееловы, – хриплым голосом уверил друзей Гилберт. Хотя, кажется, уверял он больше себя самого. – Что змеи, что эти твари – все одно, – добавил он.

Он потянулся через плечо за копьем, но, как назло, острый конец зацепился за травяной ремешок. Гилберт ковыльнул, скособочившись, и врезался в могильный камень.

Элдвин сосредоточился на нескольких вазах с давно засохшими цветами перед семейным склепом. Силой мысли он поднимал их и одну за другой посылал навстречу румлинам. Но, оказалось, злобных рептилий так просто не возьмешь: маленькие чудища щитами ловко отбивались от воздушной атаки.

Люди-ящерицы с зазубренными камнями придвигались все ближе. Один из них готовился обрушить удар на Гилберта. Тот все еще не мог совладать со своим копьецом. Наконец лягуху удалось высвободить оружие, и он со всей мочи врезал противнику… тупым концом копья!

– Гилберт! – завопил Элдвин. – Переверни копье!

Но Гилберт не успел: румлин щитом вышиб копьецо у лягуха из лап. Чудище уже занесло камень над головой Гилберта, но так и осталось стоять, завороженное ярким светом, вдруг вспыхнувшим между крыльев у Скайлар.

Сойка словно удерживала перьями большой черно-красный самоцвет. Шесть чешуйчатых тварей, съежившись от страха, отползали назад.

– Бегите, живо! – скомандовала Скайлар Элдвину и Гилберту. – До них дойдет, что это обман, и они точно не обрадуются!

Уговаривать фамильяров не пришлось. Элдвин скакнул назад, на сверкающую дорожку из следов. Гилберт, прежде чем последовать за ним, подхватил свое копье. Скайлар выждала, пока друзья отбегут на безопасное расстояние, и взмыла вверх. Самоцвет растаял в воздухе. Румлины в растерянности наблюдали, как их обед удирает во все лопатки.

Оставив святилище позади, троица продолжила путь через северные окраины Огромии. К вечеру Элдвин вконец вымотался – все-таки ночь не спал и за всю дорогу они толком не присели. Глаза у него слипались, лапы ныли от усталости. А сверкающим следам не было видно конца. Конечно, нужно поскорее выяснить, куда Сферис завел Баксли; с каждым часом времени для поиска все меньше. Но если прямо сейчас не отдохнуть, Элдвин точно больше не ходок.

– Давайте найдем место для ночлега, – предложил он.

– Вон место не хуже прочих. – Скайлар указывала на обгоревшие останки деревянных домов. Вокруг руин простиралось травянистое поле. – Дежурить будем по очереди.

Элдвин свернул с пурпурной дорожки, и друзья направились к травяным зарослям. И когда они приблизились, раздалась музыка. Это был победоносный боевой гимн, и Элдвин, услышав его, тут же исполнился жажды приключений и решимости.

– Пой-трава! – обрадовался Гилберт.

Элдвин вспомнил, как он ходил по такому полю. Это было, когда Джек выбрал его фамильяром и они втроем с Кальстаффом шли из Бриджтауэра в Каменный Ручей. Кальстафф тогда рассказывал, будто у каждого поросшего пой-травой холма своя история о том, что случилось несколько дней, недель, а может, и лет назад.

Трое фамильяров вступили в траву, и вокруг словно заиграл на удивление слаженный оркестр из сотен тысяч инструментов. Друзья устроились в зарослях, и Элдвин решил про себя, что уснет во что бы то ни стало. Пусть хоть сотня оркестров наяривает, ему все равно.

– Я посторожу первая, – объявила Скайлар. – Гилберт, через час я тебя разбужу.

– А давайте меняться через шесть часов? – невинно предложил лягух.

– Через шесть часов уже и солнце встанет, – ответила Скайлар.

– Ага, и я отлично высплюсь, – ухмыльнулся Гилберт.

Порыв ветра пронесся через поле; музыка зазвучала мощнее. С каждого стебля посыпалась пыльца, и мелодия превратилась в негромкое гудение. Крошечные желтые крупинки, сверкая, словно звездочки, кружились и складывались в движущиеся картины. Давным-давно сгоревшие остовы вновь обрели окна и крыши. Теперь дома выглядели как новенькие, будто никто их не сжигал. Меж домов ходили люди – кто-то нес воду в ведрах, кто-то спешил по обычным утренним делам.

«Наверное, это мне мерещится от усталости», – подумал было Элдвин, но заметил, что и Скайлар с Гилбертом замерли в восхищении.

– Так красиво… – прошептала Скайлар. – Так необычно… Пой-трава показывает нам прошлое этих мест.

В травяной симфонии возник более грозный мотив. Пыльца с ближайшего холма поднялась в воздух, – возникла и устремилась к деревне полупрозрачная армия. Когда воинство вошло в город, Элдвин увидел, что все это ожившие мертвецы – их лица наполовину сгнили, и сквозь плоть проглядывали черепа, на руках виднелись обнаженные мышцы. У некоторых даже не хватало конечностей. Элдвин слышал множество рассказов о Восставших Мертвецах, но одно дело рассказы, а другое – живые картины. От вида этой жуткой толпы кровь стыла в жилах. Обитатели деревни в ужасе разбегались, а ходячие мертвецы поджигали факелами их жилища и обрушивали ржавые мечи на мирных жителей.

С высокого холма за резней наблюдали два зловещих всадника на призрачных скакунах, закованных в броню.

– А это кто? – дрожащим от страха голосом спросил Гилберт.

– Виверн и Череп, – ответила напуганная Скайлар, – два темных мага, что подняли восстание.

Рядом со злыми волшебниками стоял двухголовый койот. «Наверное, фамильяр кого-то из них, – догадался Элдвин. – А может, и обоих».

Бойня продолжалась. «Но почему же, – про себя удивлялся Элдвин, – сначала музыка была такой ликующей? Ведь тут произошло столько страшного!» И словно в ответ на его мысли раздались звуки фанфар. С другой стороны в деревню вступили шестеро – трое людей и трое животных. Элдвин нипочем не узнал бы этих людей, если бы не видел портретов, где они изображались молодыми. Кальстафф, Лоранелла и Горный Алхимик – все трое юные, полные жизни, отважные. И бок о бок с ними их фамильяры: пес Завулон, черепаха Эдан и – да, да, она самая – Паксахара, которая сейчас готовится поднять из могил второе Воинство Мертвецов.