— А что ты знаешь?

— Я спросил тебя первым.

Его упрямство было сверхъестественным, даже комичным, но сейчас было не время смеяться. Мы уставились друг на друга в тупике, и ни один из нас, Гримальди, не отступил.

Но через несколько секунд я сдалась первой.

— Когда я была маленькой девочкой, — начала я говорить, затем сделала паузу, чтобы найти правильные слова, обдумать это. Я отвела от него взгляд и ущипнула шов своего кардигана овсяного цвета, накинутого на колени.

— Я спала весь день и не спала по ночам. Мариетта называла меня Лунное дитя. Я тоже думала, что в этом была причина. Потому что я «Просыпалась и засыпала при луне», — говорила она, — я снова посмотрела ему в глаза, — Она рассказывала мне истории, дедушка. О Воющей Лощине, Скандинавских Лесах и Священном Море. Некоторые я до сих пор помню, некоторые настолько расплывчаты, что кажутся сном. Но я думала, что это просто истории. Я ничему из этого не верила, пока не начала получать твои письма. Потом я приезжаю сюда, и Воющая Лощина реальна. Папа был членом ковена! А моя мама… Моя мама, я до сих пор даже ничего о ней не знаю, но этот город знает. Кажется, все знают все, кроме меня. Все, что я знаю, — это смутные воспоминания об этих сказках на ночь, которые рассказывала мне моя няня.

Жесткий взгляд дедушки встретился с моим, и между нами повисла долгая пауза.

— Скажи мне, что это значит, — взмолилась я.

— Ты не должна болтаться вокруг пижонов, у которых рукопожатие как мокрый носок, — выплюнул дедушка, и его бледные щеки покраснели. — Тебя вообще не должно быть здесь! Ты задаешь слишком много чертовых вопросов, прямо как твоя мать. И я собираюсь сказать тебе то же самое, что сказал ей. Это бремя, которое приходит вместе с познанием правды. Она тяжелая и калечащая, за нее приходится платить. Не задавай вопросов, я не готов к ним.

— Ты никогда не говоришь о моей маме. Ты никогда не хочешь говорить ни о чем важном, — заметила я, и мне было ненавистно, что мой голос звучал как у плаксивого ребенка, которого оставили на скамейке запасных. — Почему у меня такое чувство, что все что-то скрывают от меня? Вы с папой, никто не хочет говорить о…

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!

Его голос был резким, а глаза широко раскрытыми. — Тобиас забрал тебя, чтобы защитить. Лучшее решение, которое принял этот балбес!

Мое лицо скривилось от удара, так как дедушка плохо отзывался о моем покойном отце. Отец, который никогда не навещал дочь, которая могла видеть мертвых, когда его дух был единственным, кого я искала в каждой комнате, в которую входила.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки и пропустила глупый комментарий мимо ушей.

— Что это значит, что я территория Священного Моря, Бенни? — повторила я, на этот раз строже — скорее как взрослая, чем ребенок. Я поняла, что это была моя последняя надежда вытянуть что-нибудь из этого человека.

— Это все равно не имеет значения! — крикнул он. — Хочешь знать, почему?

— Почему?

— Потому что, хотя ты и Морган, ты также Гримальди! Да, моя кровь, моя внучка, — наконец-то впервые сказал дедушка с проблеском сострадания в чертах лица, его щеки и пальцы дрожали. — Да, ты ничья территория, Лунные дитя!

Мой Мини-купер проехал мимо окна гостиной, выходящего на улицу, привлекая мое внимание.

— Что это? — встревоженно спросил дедушка. Я встала из-за маленького столика на кухне, когда дедушка заерзал на месте, как будто собирался встать, но мы оба знали, что он этого не хотел. Разгадывание кроссворда еще не было закончено.

— Кто-то пришёл.

Я прошла через гостиную, вытягивая шею, чтобы посмотреть в окно на подъездную дорожку. Моя машина была припаркована на гравийной подъездной дорожке. Босиком я спустилась по ступенькам крыльца. Черные тучи надвигались с востока над Атлантикой, и воздух был насыщен туманом. Надвигалась буря.

Я прищурила глаза, прикрывая их рукой, чтобы волосы не попадались мне на глаза. Мини Купер долго стоял на холостом ходу на подъездной дорожке, прежде чем дверь распахнулась.

Ботинки приземлились на гравий, и мои глаза скользнули по черным брюкам и пальто. Густые льдисто-черные волосы развевались от надвигающегося шторма, когда он повернулся ко мне лицом. С жидким дымом в глазах взгляд Джулиана встретился с моим сквозь угрожающий ветер.

Джулиан Блэквелл был на моей подъездной дорожке.

Арктический холод пронесся мимо меня, и я плотнее запахнула кардиган на груди, пытаясь прикрыть майку и живот.

— Что ты здесь делаешь?

Когда слова покинули меня, я почувствовала себя глупо из-за того, что задала этот вопрос. Он всего лишь возвращал мою машину. Машину, которую починил.

Джулиан шел по дорожке ко мне, держа одну руку в кармане, а другой сжимая в ладони мои ключи. Каждый шаг, который он делал, его глаза оставались на моих и никогда не скользили вниз по моему телу, мимо меня или вокруг меня. Тупик. Он остановился всего в нескольких дюймах от меня, и мне пришлось поднять голову, чтобы увидеть его закрытое лицо. Он мог легко протянуть руку и дотронуться до меня, но в этом не было необходимости. Его пристальный взгляд пронзил мою кожу, схватил мою душу и нежно ласкал ее. За стенами его безумной иллюзии скрывалась безмятежность — ложное заточение в стране чудес, в которой я хотела побродить. Место, в котором я могла бы заблудиться.

— Твои ключи, — заявил он, протягивая их между нами с каменно-холодным взглядом.

Я протянула ладонь, когда он опустил их мне в руку, физически не прикасаясь ко мне и удостоверяясь в этом. Затихшая песня вздохов отсчитывала следующие несколько секунд, никто из нас ничего не говорил и не пытался пошевелиться.

Затем из открывшейся двери донесся громкий стук, похожий на звук бьющегося стекла, и глаза Джулиана моргнули один раз, прежде чем оторваться от моих.

Мое сердце упало, когда меня осенило. — О боже мой, дедуля!

Мои ноги быстро поднялись по ступенькам и вошли в парадную дверь.

Дедушка неподвижно лежал на кухонном полу, его окружала разбитая тарелка, а шляпа соскользнула с его лысеющей головы на пол. Мои глаза выпучились, паника пронзила мою грудь.

— Дедушка! — закричала я, подбегая к нему. Я рухнула на колени рядом с его телом.

Его глаза были закрыты. Мои горели. Он не двигался.

Что мне делать, что мне делать, что мне делать… Мой разум был в смятении, мое сердце осталось где-то снаружи, вероятно, унесенное ветром.

Появился Джулиан, присел на корточки возле головы