Она ждала, все еще не уверенная, что ей делать, внутри ее головы бушевали сомнения — действительно ли это самый правильный способ заключить сделку?

Но затем он поцеловал ее снова, их тела прижались друг к другу, и она ощутила исходящий от него жар. Пот выступил у нее под волосами, из очень высокого окна позади нее лился поток воздуха, охлаждая ей спину, мягко оглаживая грудь, такую мягкую по сравнению с его твердой и мускулистой. Все ее чувства были напряжены до предела. Он повел ее в странном танце, отчего у нее закружилась голова, соски, трущиеся о его хлопковую рубашку, затвердели, и она ощутила толкающиеся движения, полные желания.

— Это неправильно. — Со сверхчеловеческим усилием она оттолкнула его. — Господин Эпсом, я… я должна знать, что между нами сохраняется договоренность. Что мое поведение не испортит, не изменит вашу точку зрения…

— Это зависит, мисс Стоукс, от того, насколько вы хороши. Поскольку мне вы нравитесь все больше. — Он мягко засмеялся, его смех был больше похож на рычание. — И моей семье тоже.

Сейчас в его голубых глазах полыхала страсть, на худых щеках выступил румянец. Самым лучшим ответом на ее вопрос был его эрегированный член, выпирающий из дорогой ткани брюк, то, как он перенес свое тело ближе к ее.

Она сильнее прижалась к нему, ее джинсы намокли. Интересно, его красивые сотрудники обсуждали когда-нибудь, бездельничая у кулера, насколько он хорош? Многие ли из них его попробовали?

Седрик упал на белый стул, заставляя ее сесть сверху. Внезапно зазвенел звонок лифта возле его офиса. Она почти впала в отчаяние, увидев в темнеющем стекле свое лицо — дикое, с растрепанными волосами. Ее грудь выглядела просто огромной в мешковатой рубашке, которую — о боже! — начинали расстегивать его длинные сильные пальцы.

Слава Богу, Джейк купил ей так много дорогого нижнего белья! Он был абсолютно прав, когда сказал, что идеально сидящий лифчик и шелковистые трусики заставят ее почувствовать себя сексуальной под всей этой потрепанной одеждой. А еще он сказал, что знание этого заставляет его ощущать себя рогоносцем.

Он ведь не предполагал, что другой человек будет раздевать ее и наслаждаться его подарками, верно? Но мысли о бедном Джейке улетучились, когда Седрик Эпсом распахнул мешковатую блузку, чтобы показались ее большие груди, сжатые роскошным пурпурным лифчиком. На его щеке дрожала мышца, поэтому казалось, что у него снова появилась волчья усмешка.

— La Perla. Кто бы мог подумать?

Когда его рот задел ее грудь, наполнившуюся и пульсирующую от волнения, она подняла одну ногу, чтобы шагнуть у него между ног, и завизжала, когда он сразу же сдернул ее брюки и трусики.

Теперь его руки сжимали ее грудь настолько сильно, что причиняли боль. Темнота скользила сквозь вспышки света, боль превращалась в удовольствие, когда он тер ее соски через атлас. Ее голая промежность терлась о его, его пенис сильно прижимался к ее половым губам. Она попыталась позволить ему остаться там. Если бы она сдвинулась с места, то он мог бы остановиться, даже отодвинуться от нее, но она не хотела этого. Она начала корчиться и тереться о выпуклость в его брюках.

Ее груди стали привлекательными белыми холмами в сумерках, отражающимися в огромном окне. Люди в офисах через дорогу по-прежнему сновали туда-сюда, и она могла видеть, как одна или две головы склонились над своими столами у окна достаточно близко, так что могли заметить их.

Единственным, что она могла слышать в штаб-квартире Epsom Corporation, было ее собственное резкое дыхание. С низким ворчанием Седрик Эпсом выкапывал ее груди из лифчика и ласкал их, щелкая по красным, как малина, соскам, пока они не зазвенели от возбуждения.

Она отреагировала — ее бедра задергались, открываясь навстречу твердости его пениса, все еще скрытого внутри брюк. Седрик Эпсом исследовал ее грудь, как будто выбирал пирожное с кремом, и Элоиза начала корчиться от возбуждения. Он ловко расстегнул лифчик, и ее грудь, медная от страсти, выпрыгнула ему навстречу, нацеливаясь прямо в лицо.

Элоиза встала на колени, как будто поклоняясь ему, и схватилась за спинку кожаного кресла — это немного развернуло их обоих, его лицо оказалось между ее грудями, и его зубы впились в один из ее болезненных бутонов.

Элоиза выгнула спину — когда он кусал и сосал ее, ее желание стало просто невыносимым. Она посмотрела на свое отражение в стекле и увидела, что в офисе напротив люди, которые до этого склоняли головы над своими столами, должно быть, заметили то, что происходило здесь, потому что несколько лиц уже смотрели на них через пустоту. Ее живот свела судорога возбуждения. Она открыла объятия, приглашая незнакомцев посмотреть, как этот мужчина кусал ее груди, и они напряглись, чтобы получше рассмотреть, что там происходит.

Теперь пенис Седрика Эпсома прижимался к ней, и она царапнула его молнией — ее ноги дрожали от усилия сохранить вертикальное положение.

Когда она расстегнула его ширинку, то вытянула одну ногу на полу и немного выдвинула кресло, так, чтобы оно встало поперечно окну. Теперь соглядатаи могли увидеть, что она вынула пенис Седрика, зажала его в пальцах и нацелила себе во влагалище.

Ее промежность тосковала по нему, желание рвалось наружу, влагалище вибрировало, чтобы поприветствовать и проглотить его пенис — ее влажные завитки запутались между собой, когда она нависла над ним. Седрик был крутым парнем, он даже не вспотел, когда кусал ее затвердевшие соски.

Снова бросив взгляд на наблюдателей, которые нагло столпились у окна, чтобы ничего не упустить, Элоиза начала опускаться на Седрика в порыве страсти.

— Я всегда говорил, — простонал он приглушенно в ее мягкую плоть. — Соблазнительница под всеми этими объемными хлопковыми одеждами…

Готово! Она толкнула себя на него так, чтобы округлый конец головки его члена оказался рядом с ее входом, обжигая все чувствительные точки. Она держала Седрика за плечи, немного покачиваясь и стоя вертикально, чтобы зрители могли все видеть, позволяя головке его члена дразнить ее пылающий клитор, не продвигаясь внутрь, а просто щекоча поверхность, используя член как собственную игрушку, прежде чем медленно опуститься на него. Гладкая поверхность его пениса была уже скользкой там, где она смочила ее своим медом, и стартовый пистолет вот-вот собирался выстрелить.

Она могла бы кончить в любую секунду, если бы не была осторожна, но она не хотела делать это, как неопытная девственница. У одного из наблюдателей через дорогу был бинокль, другие настраивали свои мобильные телефоны, и она удержалась от сумасшедшего хихиканья. Нужно было заставить их подождать, но она так же отчаянно хотела, чтобы ее трахнули, чтобы каждый дюйм Седрика Эпсома погрузился внутрь ее тела.

Он прекратил кусать ее и откинул голову на кресло, холодно, как бы наблюдая за нею, как если бы слушал кого-то на конференции, и она резко задвигалась, полная решимости заставить это безразличное лицо потерять контроль, и, когда его пенис коснулся ее горящего клитора, она громко застонала. Его член расположился внутри нее, ее заполнило нечто горячее, животное, то, что пронзило ее так, что она могла вращаться на нем.