Сделаем вид, что врагу все удалось.

Что Виктор себя дискредитировал, и это вызвало раскол в семье. Что отец увез наследника подальше, запретил использовать магию и будет держаться с ним отстраненно. И сам светлейший князь нет-нет, да позволит себе продемонстрировать слабость и разочарование.

А мать, поддавшись эмоциям, заберет остальных детей в Петербург и будет искать там поддержки. Ведь именно этого ждут от бывшей великой княжны Романовой. Мать пытается защитить детей. Ничего необычного.

Все это — наживка, которую мы забросим как можно дальше. Посмотрим, какая рыбка клюнет. Что предложат и что потребуют. И кто.

— Желаете ли еще чаю, ваша светлость? — одетая с иголочки проводница заглянула к нам в купе.

Матушка оторвалась от ежедневника.

— Да, будьте любезны на всех. Благодарю.

Мы путешествовали налегке — весь багаж и прочие вещи, которые понадобятся в Петербурге, мы отправили несколькими днями ранее вместе с Аграфеной и штатом слуг. Сама поездка из Выборга в столицу занимала два-четыре часа в зависимости от транспортной компании. «Частники», тот же «Томашевский экспресс», ехали быстрее.

И все равно мы решили взять купе-экстра в вагоне Первого класса. Статус обязывал. Когда аристократ ступает на перрон, смотрят не только на его знаки отличия, но и на то, как он путешествовал. Поэтому наша недолгая поездка проходила в атмосфере дороговизны и комфорта.

Это нувориши предпочитали сверхскоростные поезда с сидячими вагонами. Аристократы оставались верны традициям: только расширенные купе, только Первый класс, только «Гельсингфорс — Санкт-Петербург» Императорской транспортной компании.

Разве что Чуфте привилегий не досталось. Впрочем, чайка превосходно себя чувствовала, устроившись в одном из тамбуров. Пару раз ее гоняли проводники, но она просто перелетала в другое место.

— Комплимент от начальника поезда и ресторана!

Проводница вернулась с подносом, на котором дымились три стакана в серебристых с позолотой подстаканниках с гербами Императорской железной дороги и тарелка с небольшими пирожными.

— Принимать семью Николаевых для нас большая честь! — Любезно улыбнулась проводница и поставила ношу на столик. — Пожалуйста, обратитесь ко мне, если что-нибудь понадобится.

— Благодарю, — улыбнулась матушка. — И прошу передать мою благодарность начальнику поезда.

Когда за проводницей закрылась дверь, я потянулся к тарелке с пирожными — проверить, не было ли там следов инородной силы. Чисто. И уж точно обошлось без энергии Искажения. Может я излишний параноик, но спокойнее, когда все под контролем.

Таня все это время пялилась в окно с перерывом на чтение. Разглядывала проносящиеся мимо деревни, постройки, леса… Она ведь родилась уже в ссылке и была в Петербурге всего лишь раз, в раннем детстве. Сейчас ей была интересна каждая мелочь. Она и города-то больше Выборга никогда не видела.

Я обожал горячий чай — вот чтобы прямо кипяток! Этот оказался крепким, терпким, ароматным. Хороший у них поставщик.

Таня остудила свой и потянулась за печеньем. Это было что-то вроде орешка с начинкой. Но, надкусив его, сестра поморщилась.

— Ой. Кажется, там что-то есть…

Я мгновенно выхватил орешек у нее из рук.

— Леша!

— Извини. Погорячился.

Нет, это было не то, что я подумал. Но не менее интересно. Внутри орешка оказалась свернутая в малюсенькую трубочку записка!

— Кажется, кто-то хочет связаться с нами тайно, — сказал я, передавая записку матери.

Светлейшая княгиня осторожно ее развернула.

«Не садитесь в автомобиль! Енот-потаскун»

Мы с матерью переглянулись. Я совершенно ничего не понял из второго предложения, однако первую мысль уяснил. Но светлейшей княгине эта записка явно сказала гораздо больше.

— Леша, ты не сопроводишь меня? — попросила мать, и я понял, что она хотела поговорить без сестры.

— Конечно, матушка. Таня, посиди пока здесь, пожалуйста.

Сестра удивленно на меня взглянула, но ей было так интересно разглядывать пригород Петербурга, что она не стала спорить. А могла. Подростковый возраст — вещь не всегда приятная.

Мы вышли в коридор, и едва я плотно задвинул дверцу купе, мать вцепилась мне в руку.

— Второй телефон у тебя с собой? — шепнула она. — Тот, о котором, как ты думал, я не знаю.

Подловила! Я не стал отпираться и молча кивнул.

— Кажется, у меня еще остались друзья в этом городе, — сказала мать. — Нужно послушаться совета из записки. Нельзя ехать на собственном автомобиле.

— Боюсь спросить, что за енот-постаскун, которому ты так доверяешь.

— Прозвище одного старого товарища, который служил под началом твоего отца. Женя Черкасов. Он наш друг.

— Уверена, что все еще друг? Может, это ловушка.

— Нет, Леша. Только не Черкасов. У него долг жизни перед твоим отцом. Он не посмеет.

Она не сомневалась. Видимо, в этом прозвище был некий скрытый смысл, понятный только ей. Светлейшей княгине я доверял — она бы не стала рисковать нашими жизнями, и уж особенно Таней. В том, что я смогу себя защитить, она не сомневалась.

— Вызови такси со второго номера. Ты же зарегистрировал его на егеря?

— Да, на дядю Мишу.

— Отлично. Машину отправим пустой, доедем сами. С Черкасовым я потом свяжусь отдельно. Веди себя как ни в чем не бывало. Я все придумаю.

Мы вернулись в купе как раз для того, чтобы успеть допить чай. Поезд уже медленно вполз на территорию Петербурга. Пока Таня разглядывала совершенно не царственные окраины, матушка собрала сумку и проверила, чтобы на дорожном пальто не было ни единой складочки. В коридоре сновали проводницы и некоторые особо нетерпеливые пассажиры.

Меня это всегда раздражало, еще в моем родном мире. От того, что ты станешь мяться в тамбуре, поезд быстрее не доедет и дверей не откроет. До прибытия еще минут пять, а уже толпа на выходе. И еще эти чемоданы, о которые вечно спотыкаешься…

— Уважаемые пассажиры! Наш поезд прибыл на конечную станцию. Санкт-Петербург, Финляндский вокзал…

Мы мудро дожидались в купе, пока не закончилась