— на всякий случай всё же на цыпочках — к вешалке для одежды, на которой растянул новый плащ.

В лавке готового платья Сун Юньхао торговался долго и муторно, и хозяин попался такой же упёртый и неповоротливый, к тому же без особого трепета перед заклинателями, у Чжан Вэйдэ даже голова от них закружилась — а он-то с утра считал, что торгуется лучше! И когда Сун Юньхао спросил вдруг: «Такой-то тебе сойдёт?», Чжан Вэйдэ не сразу понял, что речь про цвет, а потом так растерялся, что только быстро кивнул, даже не поблагодарил толком.

Плащ был светло-серый.

Чжан Вэйдэ ласково погладил плотную ткань. Он мечтал когда-то завести маленькую медную грелку для рук, но с грелкой по дорогам не находишься, плащ куда лучше.

Надо было бы сделать что-то хорошее для Сун Юньхао, но Чжан Вэйдэ понятия не имел, что вообще любит Сун Юньхао, кроме своей дао и давно покойного молодого господина. Он даже еду как будто не любил или разлюбил теперь и подогретое вино прошлой ночью пил равнодушно.

— Я пошёл забирать наш заказ из аптеки, — сказал Чжан Вэйдэ на случай, если Сун Юньхао всё-таки что-то слышал, немного подождал и выбрался на улицу.

Хорошо, что подвернулся такой хороший предлог, — даже врать не пришлось.

Из аптеки он выбрался с увесистым свёртком, поднял глаза. Биси ждала, как пообещала днём, на том же месте, где они мельком нынче виделись, — у соседней ограды. Старая магнолия за забором уже облетела, но стоять под её ветвями всё равно было уютнее, чем посреди улицы.

Передника на Биси больше не было, за плечами болтался чахлый узелок с вещами, и Чжан Вэйдэ не удержался:

— Уже выгнали?

Биси презрительно фыркнула:

— Я сама ушла. Спать страшно хочется.

Сейчас она вовсе не казалась сонной. Глаза сверкали, а под слоем загара на щеках проступил свежий густой румянец.

— Как ты догадалась про аптеку? Следишь за нами, что ли?

— Тут я тоже работала. — Блаженно улыбнувшись, Биси прибавила: — Видел тамошнего приказчика? Это он, должно быть, сейчас тебе отдавал лекарства.

— Ха! Я думал, ты любишь воинов. А этот тощий, бледный.

— Учёных я тоже люблю. У меня разнообразные вкусы. А этот прекрасный юноша ещё так похож на моего бедного А-Юя!

Чжан Вэйдэ мог только догадываться, какая участь постигла неведомого А-Юя и не потому ли Биси звала его бедным, что сама нечаянно залюбила вусмерть, но приказчик, ещё несколько часов назад вполне прыткий, к вечеру сделался, пожалуй, чересчур бледен и как-то странно рассеян.

— А из аптеки ты зачем тогда ушла? — спросил Чжан Вэйдэ с любопытством.

Биси гневно сморщила нос:

— Дурацкие травы пахнут слишком мерзко. Не могу больше терпеть.

Чжан Вэйдэ хотел спросить, что случилось с хвалёным лисьим нюхом, но придержал смешок. От неё-то самой сегодня разило благовониями, как от наложницы Чжоу по праздникам, — и от одежды, и от волос, которые к вечеру Биси вновь распустила, — сладко и пряно, и, в общем-то, даже приятно, если бы она не смешивала духи наугад в таких количествах, да ещё приправив всё мускусом.

Биси вдруг молча схватила его за руку, сунула в ладонь что-то твёрдое. Чжан Вэйдэ удивлённо посмотрел на серебряный лян — явно один из тех, что она получила с утра.

— Ты что, возвращаешь деньги?

— Я хочу тебя нанять, — сказала Биси. — На ночном рынке ты говорил, что хорошо разбираешься в артефактах.

— Ну… немного.

На ночном рынке он несколько преувеличил свои таланты. Тот темнорожий не то демон, не то варвар — от страха Чжан Вэйдэ не разобрал — грозился ему ноги переломать, тут и не такого наобещаешь.

Линь-Мумия был немного приветливее, поэтому ему Чжан Вэйдэ наврал меньше. В предметах, похищенных из гробниц, он действительно немного разбирался, а это, на его счастье, как раз была область интересов Линя-Мумии.

— Нет, я больше не пойду на ночной рынок, — сказал Чжан Вэйдэ быстро и попытался впихнуть лян обратно в руку Биси, но она сжала пальцы в кулак.

— Ха! Я туда тоже не вернусь. Эти злодеи мне даже не заплатили за танец. Поэтому мне нужен ты. Я тебе покажу одну штуку, а ты разъясни, что это такое.

Она сдёрнула с плеч узелок, села на круглый валун под оградой и стала развязывать свои пожитки. Внутри был второй узелок — с одеждой, что ли, — шпилька, кисть, губной органчик и несколько резных деревянных шаров, один из которых скатился с колен Биси, но Чжан Вэйдэ успел его подхватить.

От шарика тоже сладко пахло — может, сама древесина была благовонной.

— Это для танцев, — пояснила Биси, быстро отобрав шар и протянув Чжан Вэйдэ небольшой металлический предмет. — А это вот штука, на которую тебе нужно взглянуть. Ты что чихаешь? Я пленила тебя благоуханием?

Чжан Вэйдэ хотел сказать, что она воняет мускусом, как варвары из Юньнани, но лишний лян им с Сун Юньхао пригодился бы, поэтому он только закатил глаза и поглядел на штуку у себя в руках.

Это был замок — не такой, как навешивают на двери складов, а изящный, ярко раскрашенный в синее и пурпурное.

— Похож на любовный замочек, — сказал Чжан Вэйдэ. — Только на красную нитку цеплять.

— Это я и без тебя заметила.

— …но сила у него есть. А ключа к нему не полагалось?

— Там, где я его взяла, ключа не было.

— А где ты его взяла?

— В усадьбе ворюги Лю, конечно.

— Там были вещи намного ценнее, но всё, что ты забрала…

— Я не буду брать всякую дрянь из гробниц, — Биси аж передёрнуло. — Я хочу завести себе полезный артефакт, а не сдохнуть. Значит, он нестарый?

— Я бы сказал, где-то девиз правления Сышэн, — сказал Чжан Вэйдэ с умным видом, хотя, конечно, настолько точно определять эпоху не умел.

— Проклятье, какие ещё девизы! Я даже не знаю, про какое ты государство говоришь.

— Про нашу Великую Чэнь, конечно. Не про варварские же княжества-однодневки.

— Ой, смотрите, выискался тут щенок праведного чиновника! Не наплевать ли духам и бродягам из цзянху на любые страны? Скажи по-человечески.

— Лет так шестьдесят этому замку. И мне кажется, его можно запирать без ключа, одной духовной силой.

— Ну попробуй. У меня не вышло. Я его уже три раза сегодня на разные двери пыталась нацепить.

Чжан Вэйдэ направил было стиснутые пальцы, сосредоточив в них силу, на лежавший на ладони замочек, но вдруг ему пришла в голову глупая идея, и он пробормотал, с трудом удерживаясь от смеха:

— А вдруг он не двери должен запирать?