class="p1">Она по-прежнему совершенно не удивлялась: наверно, считала, что для заклинателей естественно обзавестись призраком, тем более маленьким и безвредным.

Малышу в синем халате и тигриных туфельках было года три. Он смотрел на Чжан Вэйдэ так же ясно, как сегодня днём, но не откликался, больше походя на набросок талантливого художника, чем на живого мальчика, и силуэт его был полупрозрачен. Даже талисман не создал для него хотя бы подобия реальной плоти. Оно и к лучшему — пятен крови тоже почти не было видно.

Но он ещё мог издавать звуки, и, когда он переступал ногами, туфли тихо шуршали.

— Это твой брат? — спросил Чжан Вэйдэ.

— Мой шиди.

— Это просто тень, — сказал Сун Юньхао. — Одна из земных душ, которая заплутала. Ты что, три года держишь её при себе?

— Я долго болела, — голос Ло Мэнсюэ тоже казался призрачным. — Но зимой я возвращалась домой поклониться. Наверно, тогда я забрала его нечаянно.

— Ты как сегодняшний зверь. Таскаешь с собой повсюду куклу.

— Брат Сюн, не надо! — вскрикнул Чжан Вэйдэ испуганно. — Это… это слишком!

— Она не образумится, если я не скажу всё честно. Вэйдэ, ты можешь отпустить его?

— Я не умею.

— Я могу, — прошептала Ло Мэнсюэ. — И не могу. Нет, я сделаю, если нужно, просто…

— Не смотри, — сказал Сун Юньхао. — Просто дай руку мне.

— Он сам скоро развеется, — сказал Чжан Вэйдэ быстро. — И вообще, от него никакого вреда, не надо так спешить…

Он вдруг смертельно перепугался, что совершил непоправимое, что Ло Мэнсюэ, в пламени свечей казавшаяся болезненно тонкой, тоже развеется вслед за призраком, и ни следа ордена Гэгун не останется больше на земле.

— Сейчас, — сказал Сун Юньхао сквозь зубы.

Ло Мэнсюэ тихо опустила руки, собирая силу в нижнем даньтяне.

— Да, — пробормотала она, — матушка-наставница, наверно, давно тоскует о нём…

Лазурное сияние округлилось в её ладони. Она чуть приподняла руку, и Сун Юньхао приподнял её запястье своим, удивительно бережно, и направил в нужную сторону.

Ло Мэнсюэ замерла на миг, а потом оттолкнула от себя сияющий шар, и Чжан Вэйдэ подумал растерянно: будто мячик ему бросила.

Но малыш развеялся прежде, чем успел хотя бы попытаться его поймать.

Сун Юньхао отпустил руку Ло Мэнсюэ, но другую, что прикрывала ей глаза, ещё долго удерживал, а когда убрал наконец, Ло Мэнсюэ зарыдала.

Люди вообще никогда не плачут красиво, кроме как на сцене в театре, — или Чжан Вэйдэ таких не видел, а Ло Мэнсюэ плакала к тому же смешно, с таким дурацким скрипучим звуком, будто дверь качается от ветра, и от этого Чжан Вэйдэ стало ещё страшнее. Пин-эр обняла её, вцепившись разом и руками, и коленками, и они обе бессмысленно вздрагивающим комом повалились на постель.

— Зачем ты такое!.. — забормотал Чжан Вэйдэ. — А если она умрёт теперь…

Сун Юньхао ничего не ответил, но вдруг заграбастал его голову и прижал к своему плечу. Было неудобно, но тепло. Чжан Вэйдэ затих и повис на нём.

Потом Ло Мэнсюэ сказала еле слышно:

— Я не умру. Мне надо дописать руководство. Я теперь одна осталась — без меня все техники пропадут.

— А когда допишешь? — спросил Чжан Вэйдэ робко.

Она немного помолчала.

— И тогда, наверно, не умру. Я обещала… одному человеку.

— Если то, что светилось, это ваши техники, они очень красивые, — сказал Чжан Вэйдэ.

— Благодарю, — сказала Ло Мэнсюэ церемонно и стала сморкаться в снова извлечённый наружу платок.

Сун Юньхао слегка пошатнулся.

— Я сейчас, — сказал Чжан Вэйдэ, вывернувшись из его уже не очень крепкой хватки. — Я быстро. Можете, пожалуйста, ничего не делать, пока меня нет. Лучше даже не разговаривайте.

Он выглянул наружу. На освещении в «Фэнфане» старательно экономили, и даже внизу свечи едва горели. Впрочем, дорогу до кухни он давно изучил в малейших подробностях.

— Ничего не делайте! — сказал он снова очень громко, глянув через плечо.

Ло Мэнсюэ продолжала сморкаться и кашлять. Сун Юньхао закрыл себе глаза ладонью, как недавно закрывал ей. Одна Пин-эр пообещала преданно:

— Мы не будем.

Это веское «мы» особенно умилило Чжан Вэйдэ.

Поозиравшись ещё немного, он всё же сделал шаг за дверь и, не выдержав, бросился бегом, слетел по лестнице, перепрыгивая через две ступени. Он бы летел до самых городских ворот, наверно, но кухня была куда ближе, а из кухни навстречу выскочило невысокое и довольно мягкое, но всё-таки препятствие. Остановиться он не успел.

Зазвенела полетевшая на пол посуда. Препятствие громко завизжало. Мерзкий голос был удивительно знакомым.

— Ты! — Чжан Вэйдэ отскочил, больно стукнулся о край стола и тоже взвыл. — Идиотка!

— Вонючий вор! — заорала лисица. — Чтоб ты провалился!

Что-то живое внутри

Поднос с грохотом приземлился на стол. Сун Юньхао уклонился от брызнувшего во все стороны соуса.

— Угощайтесь, дорогие гости, — сказала лисица ядовито.

Уходить она отчего-то не стала — торчала у стола, зевая, и теребила завязки передника.

— Чего тебе ещё? — спросил Сун Юньхао.

— Деньги, — прошипела лисица, сунув ему прямо под нос узкую девчоночью руку. Браслетов на ней стало, кажется, ещё больше. Под браслетами запястье обвивал старый шрам от ожога.

Сун Юньхао полез за пазуху и достал обещанные ей дополнительные пять лянов, завёрнутые в отдельную тряпицу.

Лисица внимательно пересчитала монеты. Её глаза изумлённо округлились.

— Надо же, — протянула она, — я уж думала, не дождусь своих денежек никогда.

— Это я тебя жду уже несколько дней. Где тебя носило?

— Не твоё дело. Занята была.

— А здесь ты чем занята?

— Подрабатываю, — сказала лисица, широко зевнув. — Хозяин сказал, у него одна служанка ушла помогать с похоронами или что-то вроде. Совсем теперь мне спать не даёт.

При свете дня вид у неё был безобидный. Девица как девица, сонная и хмурая. Правда, на месте хозяина постоялого двора Сун Юньхао взял бы такую на работу разве что от отчаяния: кто знает, сколько она в ближайшее время тарелок расколотит, если будет их так швырять.

Или хозяин имел на неё другие виды?

— Смотри, — сказал Сун Юньхао тихо, — если что выкинешь, я тебя зарублю.

— Я совсем, что ли, дура? Стану я сосать янскую силу у толстого старикашки! У него и сил-то никаких нет. Я ночью посуду перемывала.

— Как хоть тебя звать?

Она вытаращила глаза ещё сильнее:

— Чего?

— Я с детства иду путём клинка. Так что не бойся, не знаю я никаких заклинаний, которые подчиняют с помощью имени, и прочей ерунды. Я в них даже не верю.

Лисица фыркнула и потащилась в сторону кухни.

— Биси, — бросила она через плечо.

— А они есть, ты