месье, ваша светлость… — стушевалась, не зная, как лучше и правильнее, но быстро взяла себя в руки, — доктор Гарнье рассказал мне о ваших исследованиях семейного древа…

Продолжать реплику не потребовалось — оба глаза, и угольно-черный, и ледяной серый, уставились на девушку:

— Я рад, мадемуазель Эрлих, что мой племянник ввел вас в курс. Таким образом, мы сможем быстрее перейти к сути, а времени у меня сегодня, к сожалению, в обрез. Как вы уже знаете, мы все происходим от одной загадочной женщины, носящей имя Повилика и жившей более пятисот лет назад. Линии наши развивались обособленно и до поры до времени не контактировали. Насколько я могу судить, ваша ветвь предпочитала оставаться в тени и не привлекать внимания. Даже если поначалу это было не так, пара ритуальных костров поспособствовала усилению секретности прекрасных оплетающих сестер. — Мужчина салютовал девушке чашкой чая. Полина в ответ поклонилась со сдержанной, но гордой улыбкой. — И возможно, мы бы с вами так и не пересеклись, если бы однажды, один из нас не встретил одну из вас. Знаете ли вы, мадемуазель, на что способны отвергнутые мужчины? Впрочем, откуда, вы еще столь юны…. Но что такое быть отверженным для того, кто рожден любить и отдавать? Это все равно что звездолет без космоса, или ложка для мороженного в горячем цеху….

Граф задумчиво прикрыл глаза, точно наслаждаясь собственными поэтическими эпитетами, затем встряхнул головой и уже по-деловому продолжил:

— У меня есть все основания полагать, что большая часть крупных мировых катаклизмов, эпидемий и войн минувшего столетия прошла не без активного участия нашего родственника, свихнувшегося от несчастной любви, — Полина хотела возразить, не слишком ли грандиозно и масштабно это звучит, но мужчина оборвал ее порыв повелительным жестом, стремительно поднялся и принес со стеллажа массивный альбом в потертом кожаном переплете.

— Смотрите внимательно, мадемуазель. Мода менялась, но лицо — все то же.

С пожелтевшей плотной бумаги первого снимка смотрели трое — крупная высокая женщина широко улыбалась и обнимала за плечи двух мужчин. Один из них был ниже ее на полголовы и, судя по размытому фокусу на лице, никак не мог решить — глядеть ли ему в камеру или на спутницу. Язык тела не говорил — кричал о близких отношениях с той, что несколько по-матерински положила руку на его плечо. Другой мужчина, худой и рослый, держался обособленно, устремленный в камеру взгляд был равнодушен и пуст, а на губах застыла неприятная ухмылка.

— Он! — почему-то вслух выпалила Полина и, не отдавая себе отчета в действиях, ткнула пальцем в фигуру высокого незнакомца. На удивленный взгляд Рейнара пояснила, — я видела его в воспоминаниях тети Полин.

— Да, мадемуазель, это — Карел Кохани, его брат Бейзил и Зоя Алмазова — члены радикальной экстремисткой организации, сейчас бы их назвали террористами.

«Российская империя, Санкт-Петербург, 1904 год» — значилось под фотографией.

— В некотором роде — это фото переломного момента, определившего дальнейший путь. Конечно, человек, решивший доказывать свою правоту с помощью бомб и убийств, изначально наделен сомнительной моралью, но младший брат все-таки сдерживал Карела. Пока в 1904-м не произошел конфликт, повлекший за собой трагедию.

На соседней странице были приклеены газетные вырезки. На одной из них схематический черно-белый фоторобот сильно напоминал мужчину из видений Полины.

— Я не знаю русского, — девушка пожала плечами.

— Все просто. Санкт-Петербургские ведомости пишут о страшном убийстве, произошедшем в дачном поселке под столицей. Полицией обнаружены трупы девицы Алмазовой и, предположительно, ее сожителя Бейзила Кохани. Тело последнего зверски изуродовано. А «Северная почта» на следующий день выходит уже с предполагаемым портретом преступника, который, вероятно, скрылся в Финляндском княжестве. Сфотографируйте, на досуге сможете перевести, чтобы не верить мне на слово, — Маттео пододвинул альбом поближе к Полине. Девушка сделала несколько снимков на смартфон и перелистнула страницу. Длинные ряды больничных коек, огромный ангар, уже знакомый мужчина в белом врачебном халате. 1918-ый год.

— Эпидемия испанского гриппа, а на соседней странице — индийская холера, за десятилетие до этого. Не обманывайтесь белым халатом — этот врач нес больным не избавление, а сеял смерть. Карантинный сорняк, — сквозь сжатые губы выплюнул граф с неожиданной злобой. — Полистайте сами, Карел в эпицентре каждой болезни последнего столетия, миллионы смертей, пандемии, захватывающие мир.

— И последняя? — Полина вынужденно сделала большой глоток мутного вязкого чая. В горле пересохло, пальцы на чашке мелко подрагивали.

— Камеры в аэропорту Пекина зарегистрировали похожего человека за несколько дней до первого смертельного случая. В следующую встречу я дам вам полный доступ к архивам. Десятки часов записей, терабайты данных — сможете сами убедиться и сделать выводы. Его живительная сила прокисла, испортилась, изменила полярность — отвергнутый любимой, вместо спасения жизни, он стал ее отравлять. Полистайте пока альбом, там много интересного, а я достану еще один аргумент.

Девушка послушно коснулась плотных страниц: мировые войны, техногенные катастрофы, природные катаклизмы — кошмарные фото, свидетельства миллионов смертей и масштабных разрушений, были наклеены на каждом развороте, и с большинства из них смотрело непроницаемое лицо с едва заметной неприятной ухмылкой.

Тем временем, хозяин пентхауса положил на стол стопку потрепанных тетрадей.

— Бухгалтерские книги, — пояснил мужчина, — мы обнаружили их вместе с портретом вашей родственницы, мадам Ларус. Обратите внимание на даты.

Полина внимательно пригляделась к цифрам на обложках, а Маттео прокомментировал:

— 1908-ой — тунгусский метеорит, 1915-ый — начало первой мировой войны, 1918ый — эпидемия «испанки»… Внутри подробный список удачных сделок, выгодных приобретений, успешных вложений и других профитов, которые из всего этого извлек один человек.

«Поставка снарядов», «субсидии на погребение», «процедуры банкротства», «прибыль доходных домов», «вакцинация» — аккуратные ряды цифр и лаконичные записи мелким убористым почерком. Сами надписи говорили мало, но, сопровождаемые комментариями месье Кохани, обретали чудовищный смысл. Одинаковый почерк, одна и та же манера письма, ровные, идентичные друг другу столбцы данных. Полина почувствовала головокружение и покалывание в висках. Прикрыв глаза, девушка уперлась ладонями в край столешницы и с силой отодвинулась. Рука Рейнара тут же легла ей на плечи оберегающим заботливым жестом. Благодарно коснувшись ладони Гарнье кончиками пальцев, она глубоко вдохнула и спросила глухим шепотом:

— Почему он так долго живет, вы что, бессмертные?

Обнимающий девичьи плечи молодой мужчина весело хмыкнул. Серьезный миллиардер тоже позволил себе мимолетную снисходительную улыбку.

— Слышала поговорку «без любви и цветы не растут»? Мужская ветвь повиликового рода создана отдавать, а отдав себя любимой без остатка прорасти в землю, принявшую ту, кто уснула вечным сном. Будучи отвергнутым, Карел мог выбрать смирение и вечный покой. Вместо этого, он предпочел зло и мрак. Та сила,