И тут у меня перехватывает дыхание.

Потому что…

Я уже это видела.

Он стоит в точности, как в моем видении там, на станции Аврора.

Идеально собран, даже когда стоит спокойно, словно взведенное оружие, на лице у него синяки, в тоне презрение.

И сказал те же самые слова.

Этого не может быть…

Мое видение сбывается.

Внезапно отсек наполняется грохотом, скрежетом металла. Сообщение Финиана о том, что абордажная команда высаживает внешний люк, уже не нужно. Кэл поворачивает голову на звук, на дверь отсека.

Девушка, пользуясь случаем, вскидывает потрескивающий лиловый клинок:

– Увидимся в Пустоте, Воерожденный.

И все застывает. Будто смотришь стоп-кадр, будто свет стробоскопа погас, и мне видно каждое движение и каждый миг.

То, что я вижу и что уже видела.

Аэдра вскинет клинок и взмахнет им, лиловая полоса как в моем видении, смертельный удар в действии. Кэл повернется, но будет поздно, лезвие войдет в него, он вскрикнет и упадет передо мной, и у меня руки будут в крови. Лиловой крови.

Его крови.

В голове я все это вижу.

Отчетливо, как вижу эти стены.

Я держу руки перед собой.

И знаю, что могу это изменить.

Вдруг грузовой отсек освещается белой дрожащей вспышкой. Я вскидываю руку. И хотя я стою далеко от Аэдры, она отлетает назад, ударяется в стену, широко раскинув руки. Потом сползает по стене, а мой правый глаз пронзает жгучая боль, бьющая в голову. Виски будто обручем давит, давит, я сворачиваюсь в клубок, но мой крик тонет в скрежете металла выбитой двери отсека, и снова у меня из носа капает кровь. Теплая, соленая на губах, она капает на металлический пол.

Кэл стоит передо мной, шевеля губами, и не отводит от меня взгляда.

– Духи Пустоты! – выдыхает он. – Что у тебя с глазом?

ЭКИПАЖИ ЛЕГИОНА АВРОРЫ

► ЧЛЕНЫ ЭКИПАЖЕЙ

► ТЕХНАРИ

Технари – механики ЭКИПАЖЕЙ ЛА. При выполнении задания они отвечают за работоспособность машин и оборудования. Также они должны уметь смастерить любую аппаратуру, нужную экипажу и не взятую с собой. В основном они – сумасшедшие изобретатели.

У них репутация ребят находчивых, влюбленных во всякие гаджеты и зачастую вымазанных смазкой. Часто встречаются такие личные черты, как отсутствие бровей и повышенный интерес ко всему, ЧТО ВЗРЫВАЕТСЯ.

10. Финиан

Радио что-то мурлычет в ушах, пока я сражаюсь с этими системами, которые и на свалку бы не взяли. Где-то слева от меня Зила молча старается расширить диапазон наших вещателей, а я занят собственной войной с компьютерной сеткой, которая старше и уродливей моего третьего деда. Уж если эта мусорная станция собирается меня так жестко отыметь, могла бы сначала ужином накормить.

Несломленные установили стыковочные зажимы и теперь прорезают внешний корпус. Если я не найду способ отвлечь их внимание от проделывания новой двери в грузовом отсеке, нас с Зилой ждет внезапное повышение по службе, но на очень краткий срок.

– Хорошо бы Творец учел, что мы погибли в благотворительном задании.

Я вставляю унигласс в порт, надеясь, что он не слишком современный и сможет взаимодействовать с этой кучей болтов и гаек.

– Потому что мне понадобится место, куда спрятаться, когда мои деды отойдут в мир иной. Я не хочу выслушивать, чем все это кончилось.

Зила не отвечает, и когда я на нее смотрю, она пялится в экран своим непроницаемым взором, будто не слышала меня.

– Моих родителей нет в живых, – говорит она без интонации.

Ладно. Мои слова убьют разговор с большей вероятностью, чем нас самих прикончат в ближайшее время.

Не понимаю я эту девушку. Не понимаю, что заставляет работать ее умный мозг, или какого черта она тут делает, или как она может сохранять спокойствие, когда мы все скоро станем частицами в космосе.

И вот, видимо, это и есть наша проблема. Именно она. Все мы, собственно говоря, на отличном уровне знаем свое дело. Каждый из нас наделен способностями – по крайней мере на бумаге. Дело лишь в том, что половина из нас не вызывалась здесь быть, а второй половине просто некуда больше деваться. Не стоило нас набирать в один экипаж. Мы просто… не стыкуемся.

Я даже не думал, честно говоря, что из Технарей меня выберут последним.

Все делали вид, что экзокостюм тут ни при чем, но я знаю, как на самом деле.

Он всегда определял все. Когда на меня смотрят, в первую очередь видят именно его. Но поскольку я чертовски хорошо делаю свое дело, для меня стало ударом, когда неграмотных разобрали раньше меня. Работу получили даже Технари, не умеющие считать до десяти, не снимая носок, а я так и остался стоять с инструментом в руке. Один.

Меня услали из дому, когда мне было шесть лет, – сказали, что мне будет легче на орбитальной станции с дедами. Я там смогу спать при низкой гравитации, получу доступ к лучшим врачам. Имелось в виду, что легче станет всем остальным. Казалось бы, к сегодняшнему дню я должен был научиться снижать свои ожидания.

Но вряд ли я буду долго переживать на эту тему – и на любые другие.

Унигласс делает свою работу, и над консолью выскакивает виртуальный экран. Поток облегчения – как наркотик. Вот с этим я умею работать. Не с людьми, а вот с этим.

Делаю шаг назад и поднимаю обе руки, будто дирижирую оркестром, углубляюсь слой за слоем в древние алгоритмы обслуживания. Сжимаю их в кулаке, сметаю в сторону протоколы безопасности и подаю импульс мощности зажимам, удерживающим на месте шаттл сильдратийцев. Слышится отдаленный вскрик, переданный униглассом Тайлера, и нервирующий звук плазменных резаков вдруг смолкает. Это нам даст тридцать секунд.

Приступая ко второму раунду, ныряю в головокружительную неразбериху кодов.

Снова подаю электрический разряд в зажимы, но сильдратийские техники уже обнаружили меня. Движением руки сметая дисплей, я переношу вес тела на пятки, и костюм тихо шипит, компенсируя нагрузку.

Может, получится спутать показания их датчиков, убедить их компьютер, что в грузовом отсеке не хватит воздуха, чтобы выровнять давление. Для этого потребуется непосредственная работа руками.

Выдергиваю мультиинструмент из металлического паза в теплом изгибе между ребер, сдергиваю крышку с шеренги компьютеров, чтобы залезть внутрь. Очень надеюсь, что мой костюм заземлен, иначе сам себя поджарю. Но даже если это сработает, вечно держать не получится. Уже руки дрожат. Обычно они в порядке, особенно учитывая тонкие нити стимуляторов, тянущиеся к кончикам пальцев; больше всего помощи нужно моим ногам – усилениям колен и тазобедренных суставов.

Но качнуть достаточно адреналина – и все становится веселее, а сейчас дефицита адреналина не наблюдается.

Мысленным взором я вижу, как Несломленные врываются в грузовой отсек, съедают моих товарищей на ужин и ломятся сюда за десертом.

Я смогу продержаться и встретить их лицом к лицу?

Или буду прятаться, а они меня вытащат?

Столько разговоров мне еще