— Ты, я полагаю, смог догадаться, что борцы с вриколасами существовали во все времена и во всех странах, — проговорила Ангелина Богдановна с уничтожающей интонацией, как если бы общалась с полным дебилом и круглым двоечником.

Саша вспыхнул было, однако что заслужил, то заслужил. Поэтому он просто кивнул и продолжал слушать.

— Появлялись они и в Нижнем Новгороде — до тебя. Все считали их обычными людьми. Одного из них звали Александром Серафимовичем Гациским. Это был…

— …знаменитый историк! — обрадовался Саша. — Мы его на краеведении проходили!

— «Проходили»! — передразнила Ангелина Богдановна. — Ладно хоть не пробегали! Гациский прожил жизнь внешне обычную, но наполненную тайной борьбой с вриколасами. В одной из битв он погиб, хотя другим его смерть казалась всего лишь смертью от болезни. Его похоронили на Петропавловском кладбище. Когда кладбище закрыли, многие останки на новое место не перенесли. Их просто засыпали землей. Посадили деревья, и появился этот красивый, но зловещий парк. Но в глубине, под травой и корнями деревьев, по-прежнему покоится прах савватистиса Александра Гациского. К нему я обратилась за помощью.

— Вы умеете разговаривать с мертвыми?! — ужаснулся Саша.

Ангелина Богдановна только повела бровью в ответ и продолжала:

— Сложность в том, что рука-воровка должна была принадлежать, конечно, ловкому вору, это во-первых, а во-вторых — самоубийце.

— Самоубийце? — повторил Саша. — Но я читал, что их не разрешали хоронить на кладбищах… только за оградой…

— Пять баллов! — одобрительно кивнула Ангелина Богдановна. — Существовал такой обычай! За оградой Петропавловского кладбища был похоронен и самоубийца Шишка Ошара, один из самых ловких здешних воров, прозванный так потому, что очень уж ловко он ошаривал и дома, и карманы, и кошели.

— Шишка Ошара?! — недоверчиво переспросил Саша. — Что, серьезно?! Ну и имечко! Неужели прямо так на его памятнике написали?!

— Какой у самоубийцы может быть памятник, ты что, окстись! — фыркнула Ангелина Богдановна. — Зарыли Шишку близ ограды — вот и вся недолга. Даже крест на могиле не поставили.

— А почему он покончил с собой?

— Он влюбился в одну красивую девушку, посватался к ней, однако она предпочла другого джентльмена удачи. Шишка крепко выпил с горя и полез в Волгу, чтобы утопиться. Потом он рассказывал, что от холодной воды протрезвел и хотел выбраться, однако ногу свело судорогой — он и утонул, и был сочтен самоубийцей, ибо накануне во всеуслышание заявлял, что жить больше не желает.

— Утонул? Но как же он мог кому-то что-то потом рассказывать?! — возопил было Саша, однако Ангелина Богдановна так глянула, что он умолк на полуслове.

— Александр Серафимович сам слышал от Шишки эту историю, — пояснила Ангелина Богдановна. — Ошара проникся к нему особым почтением, поскольку был упомянут в одном из очерков Гациского, а потому, когда они встретились на просторах Петропавловского кладбища, откровенничал с ним вовсю. Поскольку Шишка был похоронен за оградой, прах его остался нетронутым, когда разорили остальные могилы. Шишка за двести лет пребывания в земле изрядно истосковался по любимому делу; к тому же он не в силах был отказать Александру Серафимовичу и с огромной охотой согласился отпустить свою знаменитую руку, как он выразился, на промысел. Правда, при одном условии: чтобы ее снова зарыли где-нибудь в парке, когда мы победим.

«А мы победим?» — хотел было спросить Саша, но заметил, что Ангелина Богдановна предостерегающе прищурилась, — и счел за лучшее промолчать.

— Правда, рука оказалась весьма прыткой, — продолжала Ангелина Богдановна. — Она учинила немалый разор на кладбище, решив пошарить в старых могилах и хоть что-нибудь украсть. Обитатели, или оставшиеся части обитателей, этих могил пытались защититься, завязалась изрядная драка… Мы с Шишкой и господином Гациским еле утихомирили руку-воровку. Как это происходило, ты мог наблюдать.

— Ага, — пробурчал Саша. — Мог. И наблюдал.

— Ну что, — с трудом подавила зевок Ангелина Богдановна, — нам с тобой осталось добыть ежа. На это у тебя завтра есть день. Целый день! А ночью предстоит бой против Александра.

— Наш последний и решительный? — промямлил Саша, пытаясь улыбнуться.

— Вроде того, — уклончиво ответила соседка. — Короче говоря, с утра занимайся ежом, потом возвращайся домой. Ближе к ночи я за тобой зайду. А сейчас надо поспать. Да, кстати, у тебя есть скотч?

Саша пошарил в письменном столе и достал увесистую коричневую бобину упаковочного скотча:

— Вот.

— Отлично! — обрадовалась Ангелина Богдановна. — Давай-ка обмотай пальцы этой неугомонной руке, да так, чтобы она не смогла ни одним пошевельнуть. А то весь дом ограбит! Редкостная бестолочь, никак не поймет: воруя что-то, можно уворовать и последствия!

Саша хотел спросить, что это значит, но не успел — Ангелина Богдановна скомандовала:

— Ну, начинай, а я ее подержу!

Было время, когда Саша думал, что самое мерзкое на свете занятие — мыть посуду. Теперь он готов был на все, только бы не возиться с Шишкиной рукой-воровкой, которая постоянно пыталась вырваться и цапнуть его за нос необычайно ловкими, хоть и обломанными пальцами. Вдобавок она жутко воняла какой-то падалью. Жутко! Саша с трудом подавлял рвотные спазмы, а Ангелина Богдановна не делала ни малейшей попытки помочь. Саша про себя возмутился было, но потом сообразил: во-первых, Ангелина Богдановна и так намучилась, общаясь с мертвецами и добывая руку-воровку, а во-вторых, для Саши это что-то вроде испытания. Как бы подготовка к тому, что ему предстоит будущей ночью.

Стало страшно. Невыносимо страшно! И желание во что бы то ни стало скрыть свой страх отняло последние силы.

Наконец Ангелина Богдановна ушла, унося жутко поскрипывающую скотчем руку-воровку, и, когда за ней закрылась дверь, Сашу вдруг осенило: а ведь еж есть у Аси! Еж Ахилка! Саша его видел своими глазами!

Конечно, нечего и думать, чтобы заявиться к ней (а где она живет, кстати? Саша знает только, что в Мещере, но Мещера огромная!) и попросить ежа взаймы. Во-первых, откуда Саша мог узнать про него? А во-вторых, как объяснить нормальному человеку происходящее, рассказать о вриколасах и савватистисах? Ежа можно было бы стащить у Аси, и тут незаменимой оказалась бы рука-воровка…

Но все же он отказался от этой мысли. Прежде всего потому, что для этого конечность знаменитого Шишки Ошары пришлось бы освобождать от скотча. Нет уж, спасибо! Оставалось только надеяться, что завтра, когда настанет «наш последний и решительный», Ангелина Богдановна возьмет разматывание скотча на себя.

* * *

Утром, кое-как позавтракав остатками позавчерашнего супа, Саша вышел из дому. Воспоминание о том, что варился этот суп в том числе и для Саввы, которого теперь нет на свете, изрядно испортило аппетит и настроение. А еще больше настроение испортило то, что Саша вспомнил, где находятся улица Сергея Акимова и магазин «Большая Крокодила». На Мещере! Там, где теперь живет отец! Совсем неохота столкнуться с ним. Еще решит, что Саша нарочно притащился, чтобы еще немножко на него покричать. Типа не накричался минувшей ночью возле парка Кулибина! Впрочем, Ангелина Богдановна говорила, что заставила Василия Николаевича об этом забыть…