— Марина! Папа! Валентин!

В ту же секунду его ожгло ужасом: а что, если нужно было назвать отца по имени?!

И он торопливо поправился:

— Николай Ильич Сапожников!

Внезапно наступила тишина — упала с небес, будто огромное темное облако. И, нарушая ее, где-то далеко-далеко прокричал петух…

— Ой, Малинка! — закричала Ольга Владимировна, бросаясь с холма. — Это ты?!

Это была не только Малинка! Они все стояли там, у подножия.

Все трое — безвинных и спасенных.

* * *

Потом, гораздо позже, когда уже закончили наконец обниматься и вытирать слезы, кто украдкой, а кто и открыто, Серега попросил:

— Пап, давай заведем собаку? А? Красного сеттера. И назовем Гаврюшей.

— Поддерживаю обеими руками, — серьезно ответил отец.

— И я заведу красного сеттера и назову Гаврюшей! — воскликнул Валентин.

— И я, — подхватила Малинка. — И мы, да, мам?

— Мне кажется, нам на троих вполне хватит одной собаки, — усмехнулся Валентин и повернулся к Сереге: — Пойдешь ко мне в свидетели?

— Да я ж еще маленький, — пожал плечами Серега.

— Маленький, да удаленький, — сказал Валентин.