— Проблемы? — Кулагин пристально посмотрел в глаза Лишайникову.

— Ну, не то чтоб проблемы, — Лишайников усмехнулся и тоном, каким родители рассказывают о невинных шалостях собственных детей, продолжил: — Директор сегодня встречается с новым подрядчиком, а меня об этом не предупредил. Вот хочу навестить его и напомнить о нашем договоре. Да и подрядчику есть что сказать…

— Ну-ка, рассказывай. Кулагин понял, что Лишайников хочет с ним обсудить какие-то свои идеи насчет завода.

— В общем, тут очень интересная штука получается, — начал тот. — Не спалось мне как-то ночью, и я от нечего делать еще раз просмотрел бумаги по этому заводу. Посчитал, сопоставил. Мы с этого завода можем как минимум в два раза больше получать…

— Не понял! Директор крысятничает? — перебил Лишайникова Кулагин.

— Нет! Директор, конечно, говно, но говно трусливое. За каждую копейку он отчитывается. Да и с подрядчиком, я думаю, он без меня хотел встретиться, чтобы потом все в подробностях мне передать в доказательство собственной честности.

— Тогда в чем же дело? — заинтересованно спросил Кулагин.

— А дело, собственно, в том, что производство можно увеличить. Конечно, простой будет, но не больше месяца… И заметь, мы за это время ничего не потеряем, — Лишайников улыбнулся.

— Ты уверен? — уточнил Кулагин.

— Уверен. Для этого и хочу сегодня встретиться с подрядчиком. У меня тут все подсчитано, — Лишайников открыл портфель, чтобы достать бумаги.

— Не суетись, — остановил его Кулагин. — Причин не доверять тебе у меня нет, а в том, что ты не только все продумал, но и грамотно рассчитал, я уверен. — Немного помолчав, он продолжил: — Ну что ж, действуй, брат. Только знай, что простоя в получении денег с завода быть не должно. Сумма и сроки обговорены, и их изменения не рассматриваются… Ну а увеличишь прибыль — честь и хвала тебе. Тогда и поговорим.

— Спасибо за доверие, — поблагодарил Лишайников.

— А если тебе эта заводская крыса мешать начнет, ты напомни, что мы уговаривать не умеем. У нас другие проверенные средства, — Лебедев, прищурившись, вытянул правую руку вперед, делая вид, что прицеливается.

— Кстати, о средствах! — Вершинский снова наполнил стопки. — Мне кажется, Леня, что для создания коалиции мы плохо наши средства используем.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Кулагин и залпом выпил.

— Складывается впечатление, что мы к некоторым гаденышам, которые против нас пошли, чересчур добренькие. А ведь они наш кусок едят. — Вершинский выпил и со злостью продолжил: — Понимаешь, о ком я. О Несторе и его прихлебателях. Слишком много несогласных развелось. Тебе не кажется? Надо бы опять чисткой заняться… Отстреливать этих сук надо, Леня. Если мы хотя бы еще пару-тройку таких, как Шумский или покойный ныне Малыгин, уберем, другие тут же попритухнут… Разве я не прав? Ну ты сам подумай!

— Прав, Толян, прав, — спокойно и очень медленно проговорил Кулагин. — Я сам об этом уже думал. Завтра потолкую на эту тему с Мазитовым и Копниным.

Василий Никаноров, известный среди своих приспешников как Вася Лихой, поставил на сигнализацию новенький, только сегодня утром приобретенный «БМВ» и размашистым шагом направился к подъезду. Держа в одной руке букет из семнадцати алых роз, а в другой бутылку дорогого шампанского, Вася нисколько не сомневался, что сегодняшний вечер станет особенно запоминающимся. И не столько для него самого, сколько для Ирины. Эта малолетка ахнет от изумления, когда увидит, а потом и сядет в его новое приобретение. Отказать Васе она сегодня будет просто не в силах.

Никаноров затылком чувствовал, как за ним наблюдают расположившиеся рядком на узенькой скамейке старушки. Обсуждают! Ну и хрен с ними. Васе было глубоко наплевать на общественное мнение. Тем более на мнение каких-то допотопных старушенций.

Сзади кто-то завистливо присвистнул, и Вася, уже успевший взяться за входную ручку подъезда, обернулся. У его «БМВ» крутились два пацаненка лет двенадцати. Один, прижавшись к лобовому стеклу, разглядывал кожаный салон, другой зачем-то сунул голову под днище автомобиля.

— А ну разошлись! — крикнул им Никаноров, и оба пацаненка опасливо отступили от машины. — Если на ней хоть одна царапина появится, яйца поотрываю. Обоим. Усекли?

Уверенный в том, что никаких больше дополнительных инструкций пацанам не потребуется, Вася зашел в подъезд. Пулей взлетел на второй этаж и вдавил пальцем кнопку электрического звонка. Выставил перед собой букет на вытянутой руке. Позади него послышались шаги, но Никаноров не обернулся. Мало ли кто и зачем мог спускаться по лестнице.

Ирина не открывала. Вася чертыхнулся и позвонил еще раз.

— Ее нет, Васек. — Шаги замерли у него за спиной. — Ты уж извини, но так получилось.

Осознание ситуации пришло мгновенно, на уровне интуиции. Букет выскользнул из руки Никанорова, и он резко повернул голову. Единственное, что успел зафиксировать взгляд, так это расплывшуюся в широкой улыбке физиономию Ильи Мазитова. Вася не увидел даже оружия в руках киллера. Легкий хлопок, и Никаноров с простреленной грудью опустился на лестничную площадку. Бутылка шампанского со стуком покатилась вниз по ступенькам.

* * *

Рубероид склонился над столиком и смачно поцеловал девушку в губы. Она охотно ответила ему тем же, попутно обвив шею парня руками.

— Еще коньяку! — сидевший напротив Лист призывно вскинул руку, привлекая внимание официантов.

— Я в туалет, — Рубероид отлепился от своей подружки.

— Да дрочи здесь. Чего ты стесняешься? — выкрикнул не в меру развеселившийся Атлет. — Все свои.

Компания дружно загоготала. Рубероид тоже улыбнулся, но после этого, приблизившись к Атлету вплотную и коротко замахнувшись, врезал подельнику кулаком в челюсть. Тот опрокинулся навзничь вместе со стулом.

— Еще весельчаки есть? — Рубероид грозно пробежался по лицам присутствующих.

Ответом ему послужило гробовое молчание. Рубероид развернулся и, ловко маневрируя между столиками, пересек большой зал ночного клуба и скрылся за дверью с изображенной на ней головой в широкополой ковбойской шляпе. Расстегивая на ходу ширинку, он двинулся к писсуару. Дверь за Рубероидом захлопнулась, и он заметил в зеркале мелькнувшую тень. Обернулся.

Подпирая плечом дверной косяк, у входа стоял Виктор Копнин, облаченный в стильный дорогой костюм стального оттенка. В правой руке Виктор небрежно держал пистолет с навинченным на него глушителем. Копнин улыбался, и при этом его щегольские тоненькие усики слегка загибались кверху.

— Лис? — От неожиданности у Рубероида открылась икота. Он и сам не заметил того, что стоит лицом к Копнину с вываленным наружу мужским достоинством. — Какого хрена? Что за шутки?

— Шутки? — Виктор поднял пистолет выше, и теперь его черное дуло смотрело Рубероиду куда-то в область шеи. — Никаких шуток, придурок. Тебе давно уже следовало бы понять, что дело серьезное. Или когда ты лег под Шумского, ты решил, что все это игра в бирюльки. Мне жаль тебя разочаровывать, но ты ошибся.