Торбранд не мог судить о поведении другого мужчины, и все же, если это довольно сдержанная оценка, что же тогда осуждение?

— Обещаю, что не проникну в тебя, — сухо сказал он. — Тебе нечего бояться, самого соития не будет. Не хочешь, можешь даже не лежать на спине.

Глаза ее засветились, и Торбранд не сразу понял, стоит ли ему гордиться тем, что так быстро вызвал такую ее реакцию. Или должен стыдиться, потому что ей известно лишь о том, для чего женщина должна лежать на спине и терпеть.

— Ты говоришь серьезно? — спросила она с таким азартом, будто он предложил ей мешочки с золотом.

— Я всегда говорю серьезно. — Торбранд потянул ее на себя и вскоре лежал на спине, а она на его груди. — Вот и ты забралась на меня, Эльфвина. Что же здесь опасного?

Он видел, как она успокоилась и немного расслабилась. Женщина выглядела такой соблазнительной, что он был потрясен тем, что не развел ее колени в стороны и не погрузился глубоко в ее тело, наплевав на то, что сказал ей.

Вот только он всегда держит слово. Нельзя быть человеком чести, поступая по совести, лишь когда есть свидетели. Представляя себя настоящим мучеником, каким и был этим вечером, он подхватил и покрутил пальцами несколько светлых прядей, выбившихся из ее прически. Кто знает, может, в глубине души он симпатизирует христианам? Надо как можно скорее принести жертвы настоящим богам. Но пока это затруднительно, ведь он в лесу, и рядом Эльфвина. Он непременно исполнит обещанное королю. В его власти лишь немного скрасить путешествие всеми доступными способами.

Торбранд улыбнулся, посмотрел в глаза девушки и увидел желание, сопоставимое по силе с собственным.

— А теперь, Эльфвина… — Имя ее приятно для языка, словно мед, она и сама изысканная сладость. — Настало время выполнить мою просьбу. Я желаю поцелуй.

Глава 7

Эльфвине казалось, что собственное тело стало ей мало.

Она с трудом удерживала в памяти произошедшее в этом шатре: Торбранд задрал подол платья почти до самой талии, нашел и забрал ее нож, а она даже не попыталась протестовать. Вскоре она обо всем этом забыла, сосредоточившись лишь на его сильных руках, разминавших ноющие мышцы. Абсолютная гармония. И вскоре стало казаться, что они слились с ее телом, стали единым целым. А оно было легким, невесомым, она перестала его ощущать.

Эльфвина никогда не понимала, что такое соитие, но священники грозно твердили, что для этого есть подходящее время, а есть и запрещенное.

Не понимала она их предупреждений о недопустимости порочных мыслей и греховных прикосновений, которые они могут вызвать. Но сейчас ничего из происходящего не казалось ей таким ужасным, как говорили священнослужители.

В эту волнительную ночь она узнала так много нового. И никогда не ощущала себя более грешной.

Погрузившаяся в порок, охваченная его пламенем, терзаемая вспышками греховных мыслей, следующими одна за другой, она ощущала, как руки касаются ее тела, но оставалось еще много мест, которые им еще предстоит узнать.

И теперь этот великан смотрит на нее, не отводя темных глаз, и требует поцелуя — очередная провокация.

Он ведь может получить от нее все, что пожелает, в любое время, почему же просит, а не требует? Хороший это знак или плохой?

Но сейчас она не могла думать об этом, сейчас, когда их ждет первый поцелуй.

«Душа не поймет, как бороться, пока не научится сдаваться», — сказала себе Эльфвина, на несколько мгновений погрузившись в думы о возвышенном.

Именно это, а не стремление к греху заставило ее приблизиться к его лицу. И прижаться грудью, потому что в этом была жертвенность, ведущая ее к славе новым путем.

Торбранд разглядывал на своих пальцах прядь ее волос, а она потянулась и положила ладонь ему на щеку. Другая его рука легла на ее ягодицу и принялась поглаживать. При всем желании назвать это отвратительным пришлось признать, что прикосновения ей приятны.

Вероятно, это связано с магией, теми рунами, что он рисовал на ней. В это хотелось верить, хотя она не была еретичкой.

— Я никогда раньше не целовала мужчину, — призналась Эльфвина.

Губы их уже почти соприкасались. И его лицо было так близко, что невозможно отрицать: даже при устрашающих размерах черты его очень привлекательны. Она оглядела темные волосы и бороду, и кровь внезапно забурлила в теле. От взгляда его серьезных карих глаз наворачивались слезы. Не от горя. Слезы совсем иного рода.

— Позволь тогда мне, — сказал Торбранд.

Пораженная, Эльфвина не знала, что делать. С ума сводило ласкавшее кожу теплое дыхание. Кожа его щеки обжигала ладонь, его грудь, как прочный фундамент, на который можно опереться. И еще это лишающее разума, восхитительное тепло внутри…

Очень медленно он вплотную приблизился к ее губам. Ощущение было таким новым, что Эльфвина боялась рассмеяться или не удержаться и вскрикнуть. Она никогда не задумывалась, красивые ли у нее губы, иногда, разглядывая себя в зеркале, отмечала, что они пухлые и мягкие. Губы Торбранда ему очень подходили, смотрелись естественно на лице. Когда они коснулись ее губ, она ощутила… что-то опять же новое. Желание ответить, вызвавшее вспышку жара в животе.

Она боялась, что борода будет колоть ее кожу, боялась неприятных ощущений. Но было совсем не так. То, что страшило, виделось падением в кипящий котел, оказалось приятным.

Торбранд издал глухой звук, похожий и на стон, и на рычание одновременно, он разнесся по всему ее телу, она слышала его не только ушами, но и каждой частичкой себя.

Изнутри тело было охвачено огнем, и сдерживать его не было возможности.

Он провел по ее губам кончиком языка.

Она отстранилась и рассмеялась. Торбранд подался вперед, не желая ее отпускать.

— Ты меня лизнул. — Она посмотрела с укором.

— Можешь сделать так же, — сказал он и впился в ее губы.

Голова мгновенно закружилась.

Эльфвина была свидетелем многих порочных вещей за все те годы, что прожила при дворе, в разных местностях и замках. Никто не обращал на нее внимания, да и она была осторожна. Но никогда и нигде ей не доводилось видеть таких ласк.

Однако Торбранд хорошо знал, что делал. Он не стал ждать, когда она решится, привлек ее к себе одним быстрым движением, снова лизнул кончиком языка губы, и Эльфвина внезапно поймала себя на том, что готова следовать за ним по любому предложенному пути, теперь она ощущала в себе силу и готовность.

И еще ощущала, как внутри ее зарождаются неизвестные