Да нет, это не может быть Рита. Что ей делать в притоне?Просто сумасшествие. Как бы она тут оказалась? Ты просто бредишь ею,«Игоречек»!

– Где она?

– Что, любопытство разобрало? – хмыкнул Прошин. – Да вон,обе в машине сидят. Как птички в клетке.

Георгий взглянул на него дикими глазами и ринулся к«газикам».

– Аксаков, ты что? – окликнул Николай Лесной, но Георгий неслышал.

Он прилип в окошку первого «газика».

– Чего тебе, ну? – грозно распахнул дверцу шофер.

Нет, «клетка» пуста. Георгий подскочил ко второй машине.

– Чего тебе, ну? – точно так же грозно, с теми же словамивысунулся водитель.

– Пропусти, пусть поглядит! – крикнул издали Прошин. –Кажись, знакомую нашел!

Георгий сунулся в кабину – да так и замер в неудобной позе.За густой сеткой вырисовывались две женские фигуры. Одна сидит согнувшись,содрогаясь от рыданий, другая…

– Гляди-ка! – с восхищением пропыхтел ему в затылокподоспевший Прошин. – Как на приеме в Зимнем дворце сидит и в ус не дует. Вотнаглая баба, а?

Представить себе усатую бабу на приеме в Зимнем дворце уГеоргия недостало воображения. Но эта дама прекрасно смотрелась бы в Лувре,подумал он, в том самом Лувре, в коридоры которого смело врывались Атос,Портос, Арамис и примкнувший к ним развязный гасконец по имени д’Артаньян.Только на ней должно быть длинное пышное платье, какое носила Милен Демонжо, ане ковбойка и короткая узкая юбка, высоко открывающая колени. Да если бы толькоколени!

Вот интересно, что за чулки на ней такие надеты? Юбкакоротюсенькая, а никакого признака края чулок не видно. А, наверное, это и естьзнаменитые колготки, по которым все модницы теперь с ума сходят: чулки,соединенные со штанишками. Эх, надо же такое выдумать! Небось французы ихизобрели. А может, американцы.

Черт, сам себя одернул Георгий, о чем я? При чем тут чулки?Ведь это же она. Она! Она – здесь?

– Как вы здесь оказались? – воскликнул Георгий и чуть недобавил – «мадам», но осекся, потому что Рита бросила на него взгляд,заставивший онеметь.

Понятно. Она не хочет, чтобы открылось ее истинное лицо.Неужели все-таки шпионка?

– Ты правда ее знаешь, что ли? – изумился Прошин.

– Знаю, – кивнул Георгий. – Это… это моя родственница.Дальняя.

Рита хлопнула ресницами, у нее даже рот приоткрылся отизумления!

«Нет, на шпионку она не тянет, – сердито подумал Георгий. –Могла бы и подыграть!»

На счастье, Прошин таращился на Георгия и не видел Ритиноголица. Впрочем, она, словно прочитав сердитые мысли Георгия, уже овладела собой,и черты ее снова обрели фарфоровую невозмутимость.

– Как ваша фамилия, гражданка? – хитро поглядел на нееПрошин.

– Аксакова.

– А его фамилия как? – ткнул Прошин пальцем в Георгия,повернувшись к подоспевшему Лесному.

– Его фамилия Аксаков.

– Ишь ты… – протянул Прошин. – Неужели и правда родня? Азовут вас как, девушка?

Улыбка мелькнула в ее глазах:

– Рита.

– Вон что! Маргарита, значит! – откровенно восхитилсяПрошин. – Мое любимое имя. Королева Марго!

У Риты чуть приподнялись брови, и Георгий почему-то понял,что этот вариант своего имени она терпеть не может. Так же как и он своиуменьшительные варианты. Никакая не Маргарита, а Рита, только Рита. НеужелиПрошин этого не чувствует, не понимает?!

Вот и хорошо, что не понимает. А то вдобавок и ещечто-нибудь поймет – что понимать ему совершенно не требуется…

– Акса-аков, – протянул Валера Крамаренко (к машинам ужеподтянулись все студенты, с любопытством липли к окошкам, заглядывали вкабину), – давай ты теперь будешь приглашать меня на все семейные праздники, а?Если среди твоей родни имеется такая краса…

Он не договорил, а начал почему-то шипеть. Оказалось, чтоЕгор Малышев нечаянно встал ему на ногу и не собирается с нее сходить.

– Здрасьте, – сказал он, восхищенно таращась на Риту. –Здрасьте, как жизнь?

– Вы что, тоже знакомы? – недоверчиво прищурился Прошин.

– Ну да, – простецки улыбаясь, сообщил Егор. – Недавно чаеквместе пили у дяди Коли Монахина. Знаете, летчик, Герой Советского Союза,почетный гражданин Энска? Он ведь отчим Аксакова.

Прошин хлопнул глазами.

«Ай да Егор, – оторопело подумал Георгий. – Ай да пинжак, айда дитя природы! С таким можно идти в разведку! А с Валеркой – нельзя».

– Объясните мне в таком случае… – сердито начал Прошин. –Вот вы, товарищ Аксакова, объясните мне, что вы делали здесь в такое времясуток?

– Гуляла, – просто ответила Рита. – Я здесь когда-то жила, вэтом аррон… в этом районе.

Георгий покрылся ледяным потом. Полузабытый французскийвоскресал в его памяти, словно сбрызнутый живой водой. Ее странная обмолвка«аррон…» – начало слова arrondisseent, «округ или район» по-французски. Ритачуть не проговорилась!

«Вот так и сыпались шпионы! – сурово подумал он. – Никакогоконтроля над собой. Да и врет как-то неумело. Жила здесь… Где здесь, в Сормове?Она? Могла бы что-нибудь получше придумать».

– Жили здесь? – недоверчиво переспросил и Прошин. – Вы –здесь? В Сормове?

– Давно, – пояснила Рита. – Очень давно. Здесь, в тупике… онтогда назывался не тупик имени Коммуны, а просто – улица Тупиковая… стоялдвухэтажный дом, красивый, с резными балконами, причудливой архитектуры…

– Графский дом, что ли? – перебил Прошин. – Ну так он летпять тому назад сгорел.

– Почему? – спросила Рита.

– Ну, почему дома горят… – философски пожал плечами Прошин.– От пожаров. Тут народ жил самый непотребный, алкоголики да тунеядцы. Уснулкто-то с папироской зажженной, искра упала на матрас, вата загорелась. Тотнедоумок сам сгорел и других пожег. Дело ночью было, половина народонаселенияспала мертвецки, да еще порядком проспиртовались все… А дом старый, оченьстарый, вспыхнул, что елка сухая, – и ку-ку.

– Да нет, я спросила, почему вы называете его графским, –сказала Рита.