– А какое она отношение имеет к Филиппу Рогову?

– Не перебивай, пожалуйста, я понимаю, что всякому плясуну хочется поскорее танцпол освоить. Но потерпи. Дело в том, что один из последних звонков, которые сделала художница, был именно Филиппу Рогову.

– Так… Понятно.

– Рад. Что ты понял.

Воскобойников иногда позволял себе выходить за рамки установившихся отношений. И Данила был этому даже рад. Живое общение всяко приятней сухих контактов исключительно по делу.

– Сейчас Рудягин опрашивал людей которые и хватились художницы. Там фигурируют некие Александра Шалинская, Маргарита Мазен и Анна Рыжикова.

Если бы сердце могло выпрыгивать из груди, оно бы уже выскочило. Как только он сохранил самообладание – сам не знал.

– Алло! Ты меня слышишь?

– Да. – Голос внезапно сел.

– Такая вот информация на сегодняшний день. Я тебе еще в письменном виде все кину.

– Жду.

Повесив трубку, Данила подумал, что небеса иногда шутят весьма своеобразно. Он не хотел встречаться с Анной, но наверху рассудили иначе, и этой встречи ему не избежать, как бы он ни старался уклониться от предначертанного свыше. «В такие минуты нет-нет да и станешь поневоле мистиком, – подумал Данила. – Значит, чему быть – того не миновать».

Но перед звонком и встречей все же следовало привести в порядок свои мысли.

Он пошел в душ, включил ледяную воду и стоял, стиснув зубы и ощущая, как ледяные иголки впиваются в тело. Он вспомнил свое знакомство с Анной в Швейцарии, шале, где они тогда заночевали, и чувство странного покоя, которое его охватило в момент первой близости. Это не было страстью или вспышкой острого влечения, какие у него случались в прошлом. Это чувство скорее напоминало ровный огонек – теплый, согревающий…

С Анной было легко и просто. Складывалось ощущение, что они когда-то давно были знакомы. Потом расстались. А теперь встретились снова. Кажется, еще старина Платон говорил об этом узнавании душ. Это было важно. Да… Но почему же трещина между ними становилась все больше? Только ли в географическом расстоянии между ними было дело, в том, что они жили в разных странах и не имели возможности видеться так часто, как этого хотелось? Но, возможно, в этом случае их отношения закончились бы еще раньше. Ведь у него никогда не имелось опыта жизни с женщиной в течение длительного времени. Он всегда был сам по себе. Одиноким волком. Не то что он не хотел длительных отношений и совместной жизни, хотел, но как-то умозрительно, и когда первая вспышка влечения к женщине угасала, ему хотелось вернуться к прежнему образу жизни. Он не собирался жить с женщиной бок о бок слишком долго… Более того – он этого боялся. Был ли он нормален? Или это проявлял себя какой-то изъян? Таким вопросом Данила не задавался. Наверное, просто боялся над ним задуматься, чтобы не заглянуть слишком глубоко в свою душу.

Как позвонить Анне и сказать, что у него к ней чисто деловой, точнее профессиональный, интерес. Не будет ли он выглядеть в ее глазах законченной скотиной и подонком?

Она вправе отказаться от разговора с ним. И что тогда он станет делать?

Холодный душ взбодрил его, но на душе легче не стало. Напротив, в ней воцарилась черная туча, которая и не думала рассасываться или куда-то уходить…

Нужно было звонить…

Никогда еще телефонный звонок не давался ему с таким трудом. Он медлил и тянул… А когда набрал номер и услышал голос Анны, сразу захотел дать отбой, но вместо этого промямлил:

– Это я, Данила.

На том конце воцарилось молчание.

– Да. Привет! – Голос был настороженным.

– Я в Москве.

– Да?

– Я хочу прийти к тебе. Можно? Или тебе удобно встретиться в кафе?

Возникла пауза.

– Да нет, почему… Приходи ко мне.

– Я буду через два часа.

– Хорошо. Договорились.

И что ты ей скажешь? После того как не звонил и не писал… Исчез, словно так и надо было. К чести Анны нужно сказать, что вела она себя вполне достойно. Не доставала звонками, не пыталась выяснять отношения. Сделала вид, что все в порядке. Не в пример другим. Данила вспомнил, как одна девушка, с которой он расстался, доставала его еще примерно в течение полугода своими звонками и эсэмэсками, последовательно переходя от угроз к жалобам, а затем в обратном порядке. С ней надо было жестко поговорить, но не хватало духу… Оказывается, в чем-то он был сентиментальным человеком, а сам о себе думал как о существе без нервов, жестком и волевом.

И все-таки, все-таки…

Он купил большой букет цветов, бутылку коньяка, конфеты, пирожные и направился по знакомому адресу.

Открыв ему дверь, Анна молчала.

– Привет!

– Привет!

Он поцеловал ее в щеку. Она улыбнулась:

– Проходи на кухню.

– Возьми, – протянул он ей пакет. – Там бутылка коньяка, конфеты. Ну и букет.

– Спасибо.

На кухне Данила сел на табурет и посмотрел в окно. Что сказать ей в первую очередь? А что – во вторую… Как построить непростой разговор, чтобы она не обиделась?

Анна вернулась из комнаты с большой вазой в руках.

– Вот… – Она поставила в вазу цветы. – Недавно купила, как будто бы чуяла…

Он криво улыбнулся:

– Интуиция.

– Она самая.

Повисла пауза.

– Борща хочешь?

– Не. Спасибо.

– Ты надолго в Москву?

– Не знаю, – осторожно сказал он.

– Понимаю. Работа, да?

– Работа. Она самая… которая порой как гири на ногах. – Ну что я могу сказать, мучился он. Что?

– Ты не написал мне о своем приезде…

– Все получилось спонтанно. Хотя, конечно, мог бы… Но я не планировал приходить к тебе.

Ее глаза внезапно округлились. Как же так, казалось, говорил ее взгляд. Не хотел – и все же пришел. Ну давай… объяснись… я жду…

И он начал. Аккуратно. Осторожно… как рыбак подсекает пойманную на крючок рыбу. Хотя это сравнение ему совсем не нравилось.

– Я приехал в Москву по одному делу. Возникло срочное и ответственное задание. Пришлось сорваться и приехать. И тут обнаружилось некое интересное обстоятельство… оно и привело меня к тебе. Такой вот любопытный пазл.

Анна сидела напротив него, подперев щеку рукой, и слушала.

– В общем, так получилось, что в этом деле оказалась замешана ты.

– Я? – Она удивилась.

– Да. Речь идет об убийстве Филиппа Рогова.

– А… – Теперь она закусила губу. – Теперь моя очередь задавать вопросы. А каким образом… здесь замешан ты?