— Значит, это апартаменты вашего мужа?

— Да, он тут работает. Правда, до сих порон здесь редко бывал… Поверьте, его бизнес требует стольких разъездов!

— Наслышаны, наслышаны…

Кабинет Ярыжского был оформлен в темных тонах, отделка — болотно-зеленая. Прежде всего привлекал внимание мощный двухтумбовый стол — необычный, овальный. За ним — внушительного размера кожаное кресло с массивными оббитыми кожей подлокотниками. Настольная лампа — в стиле «советского ретро», но белая, на золоченой подставке. Закрытый выключенный ноутбук. В правом углу, между двумя дверями, — старинная изразцовая печь. Слева, в углу — овальный журнальный стол, окруженный диваном и креслами в стиле французской директории. На столе и диване, в художественном беспорядке — книги, глянцевые журналы, газеты. Два книжных шкафа, в одном — популярная бизнес-литература и детективы, в другом — небольшой телевизор и металлические модели старинных автомобилей. Именно они разбавляли спокойную респектабельность кабинета милым намеком на экстравагантность. Едва Виктор сделал шаг в ту сторону, как Ольга Владимировна затараторила с энергией экскурсовода-любителя:

— Они сделаны вручную, с точным повторением оригиналов. До мельчайших деталей. Кирилл особенно любит вот это «Рено», 1896 года, посмотрите, прямо, как карета, только без лошади! А этот, голубенький, — «Мерседес Гран-При» 1914 года выпуска, — она взяла тяжелую тридцатисантиметровую машинку обеими руками, но, заметив, что следователь только равнодушно скользнул по ней взглядом, поставила на место и дальше уже только показывала плавной ладошкой:

— Вот этот, «Роллс-Ройс», 1909 года, он похож на тот открытый «Мерседес», такой же спортивный, но кресла в два ряда… А вот тут — совсем уже другая эпоха, смотрите: черный, закрытый, это уже тридцатые годы, знаменитый «Мерседес-Бенц»…

— Да, на таком Штирлиц ездил.

— Вам нравится?

— Интересно, сколько стоит такая игрушка?

— О-о-о, — Ярыжская приятно улыбнулась, — стоимость неплохих туфель…

— И сколько же стоят неплохие, на ваш взгляд, туфли?

— Ну, от трехсот долларов…

— Понятно. Эта дверь — она куда ведет? — Кинчев открыл дверь такую же респектабельную ванную, отделанную бордовым кафелем, с бордовыми полотенцами. Он открыл кран в умывальнике и мизинцем потрогал воду.

— Кирилл редко им пользуется… У нас в спальне есть…

Следователь перебил:

— Это здесь вода сама спускалась? Да?

— Да, — словно нехотя, согласилась Ольга Владимировна, и Виктор тут же нажал на блестящую полусферу, загадочно выглядывавшую из бордового овала. В унитаз с шумом устремилась вода. Он выждал минутку и спустил еще раз.

Ярыжская напряженно, с остановившими глазами, следила за этими действиями. Но Кинчев, закончив свои опыты, только пожал плечами:

— Ничего особенного. Отличный прибор.

— Итальянский. Мы решили, что если сантехника одной фирмы… — начала было объяснять пани Ольга, но он уже шел к выходу. И нажал ладонью на следующую за печью дверь:

— Закрыто?

— Я же говорила, что это — другой вход в библиотеку. Но он всегда закрыт. Когда Кирилл приедет, я попрошу…

— Да, обязательно. Кто прибирает в кабинете?

— Обычно Алина.

— И сегодня — тоже?

— Сегодня, — Ольга Владимировна судорожно сглотнула и с неподдельной печалью взглянула на следователя, — сегодня она… не успела.

— А вот это когда разбросали? — Кинчев указал на диван и журнальный столик.

— Здесь Алина не прибирает. Тут я, иногда. Кирилл Иванович не разрешает ей трогать вещи. Она только пыль вытирает… то есть, вытирала… Ну, и пылесосом… И чтобы все — на своих местах! — продолжая говорить, она шла за следователем, который уже выходил из кабинета и, продолжая двигаться против часовой стрелки, на несколько секунд снова задержал взгляд на глазах девушки с большого портрета, потом решительно направился к стойке бара с четырьмя высокими табуретками. На одной небрежно лежала куртка из мягкой бежевой шерсти. Сотня-другая бутылок несколькими рядами украшала это современное полированное чудо. Порядок радовал глаз: ровными шеренгами выстроились дорогие коньяки, марочные вина, эксклюзивные сорта водки, а также минеральные воды и соки. И полка с рюмками, бокалами, стопочками. Все — под стеклом, все — блестит.

— Ваш супруг в бутылку часто заглядывает?

— Ну что вы! Почти не пьет! Так, иногда, по праздникам. Или после работы, чтоб расслабиться в компании. А здесь — вы понимаете, ноблес оближ. Придется же приемы организовывать. Фуршеты и тому подобное. Исключительно для гостей. Мы даже и не открываем никогда. Со временем думаем в подвале устроить небольшой винный погребок. Все равно подвал пустует…

Раздался мелодичный звонок. Ольга Владимировна достала из незаметного кармана красный телефончик, быстро нажала несколько кнопок и снова спрятала его.

— Супруг звонил?

— Что? Ах, нет! Это просто… SMS-реклама. Вечно шлют… Не вовремя.

Кинчев зашел за стойку, покрутил туда-сюда бронзовую ручку и открыл дверь на балкон. Сразу повеяло морозной свежестью. Он вышел наружу и облокотился о балюстраду. Во тьме можно было разглядеть лишь огромный амбар гаражного помещения и силуэты деревьев.

Балкон был пуст, только в углу стояла белая изящная урна. Следователь наклонился к ней, заглянул внутрь, понюхал, ощупал. Это фаянсовое изделие пахло каким-то популярным моющим средством, на дне сиротливо лежал окурок длинной дамской сигареты.

Ярыжская дожидалась его в зале. Вернувшись, тот коротко бросил:

— Пойдемте дальше.

Но сначала снял пиджак и бросил на высокое сиденье возле бара, рядом с курткой.

Пани Ольга искусительно улыбнулась:

— А дальше — наша спальня.

— Очень интересно… То есть, я не то хотел сказать, — поправился Кинчев под ироничным взглядом молодой женщины.

Вход в спальню находился как раз напротив кабинета. Перешли только через просторный зал.

И вошли в царство шемаханской царицы…

По размерам оно не уступало респектабельному кабинету, но… Возбуждающие контрасты били по глазам резкими нотами пряных духов. Ярко-малиновые стены, мебель — снежно-белая, шторы, светильники — розовые, а ковер на полу — композиция всех этих цветов. У стен — шкаф-купе и тумбочки, комоды, стульчики, банкетки, пуфики.

И кровать, покрытая перламутровым сиянием шелка.

Только один диссонанс — настенный плоский телевизор и музыкальный центр с разведенными по углам колонками.

— Это помещение не только для сна? — снова не подумав, брякнул следователь, потому что ответ был очевиден: на комодах под зеркалами красовались выставки из шкатулочек, косметичек, пудрениц, больших изящных флаконов с духами; на прикроватных тумбочках — фотоальбомы и детективы в пестрых твердых переплетах. Но Ольга Владимировна пустилась в объяснения: