в особой комнате, ключ – лишь у меня и императора. Это сделано для того, что бы ни одна из вас или кто-либо желающий помочь вам не могли ни добавить пинь в вазы, ни изъять. К несчастью, – печально заметил старичок, – порою, когда речь идет о том, что бы стать императрицей, в ход идут всякие, даже самые нечестные, средства. В некоторых случаях пинь может быть больше пяти. Также невеста может не заработать ни одного. До самого конца вы не будете знать, сколько пинь в вашей вазе.

   - Как же нам тогда понять свои ошибки? – не выдержала дева рядом со мной. – Верно ли мы действуем? Нравимся ли императору?

   Со Фу развернулся к ней с быстротой гадюки. Его глазки превратились в две узкие щелочки, а улыбка резала точно нож.

   - Милое дитя, – сладко проворковал он. – Любая ошибка императрицы может стоить жизни и ей, и ее супругу и повелителю. Лучше их вовсе не допускать.

   Помолчав, он принял прежний благодушный вид.

   - Мы хотим, чтобы вы думали своей головой, – он постучал пальцем по виску, - не оглядывались на других и на то, что сделали раньше. Лишь та, кто умеет выбрать верную линию без понуканий, без подсказок, додумавшись до всего сама, заслуживает стать императрицей.

   Теперь уже встряла я.

   - Тогда как мы узнаем, что все честно? Может, вы решите добавить этих… пеньков кому-то из нас? Или отнять их у кого-то?

   Со Фу укоризненно посмотрел на меня, вздохнул и покачал головой.

   - Дорогое дитя, я – ближайший советник императора, тот, кто его воспитывал. Ты и впрямь считаешь, что я буду кому-то подсуживать?! Для чего, как ты думаешь, все это? – он повел рукой вокруг себя. - Невесту выбирают, что бы укрепить род, подарить трону умных и сильных наследников. В состязаниях проверяются качества будущей императрицы. У Камичиро есть враги, в том числе и тут, во дворце. И вот они, может быть, и захотели бы выбрать удобную им девицу. Но для того-то двери этого зала и запираются. И для того-то мы храним эти вазы от всех, кому может быть невыгоден сильный император и могущественный Чиньянь.

   И продолжал.

   - Пинь может прибавиться без вашего ведома, если так захотел император. Кроме того, в знак своего расположения он может прислать вам подарок, который, разумеется, вам следует бережно хранить и предъявить, когда настанет время. Согласно условиям, в конце каждого испытания выбывает дева, набравшая меньше всего пинь.

   - А та, кто уйдет, сможет узнать, почему? – спросила одна из девиц. – Где и в чем она ошиблась? Почему проиграла?

   - Если божественный пожелает ответить, ей скажут.

   - На все воля императора? – спросила я.

   Старичок засиял, будто дитя, которому вручили леденец.

    - Я горд тобою, дитя, ты уже начинаешь понимать! Именно. На все воля императора.

***

Через сад, где в кронах деревьев мерцали фонарики, через горбатые мостики над ручьями и прудиками, мимо хвойных рощиц нас провели во дворец, который, конечно, был поменьше и поскромнее императорского, но ничуть не уступал ему в красоте. По лестнице мы поднялись на два этажа и поселились в просторных комнатах, отдельная для каждой невесты. Я пока могла судить лишь по своей: просторная, с белыми стенами. На полу – пышные узорчатые ковры, на стенах – дивные вышивки: красные, желтые птицы по серебристой плотной ткани. Большая кровать с мягкими перинами и подушками, одетыми в тонкий лен – я разве что у Барбары во дворце спала на чем-то подобном, но все же не на таком. На небольшом круглом столе стоял подсвечник, серебряный графин с водой и серебряный же кубок, а также блюдо с холодным ужином из хлеба, овощей и копченой птицы. Небольшая дверь вела в соседнюю комнатку, где две невольницы наполняли горячей водой ванну. Они помогли мне искупаться и разобрать одежду. Грязное забрали в стирку, и, кланяясь, ушли.

   Я подошла к окну. Вниз от дворца по склону спускались какие-то постройки – я видела лишь их красные изогнутые крыши и отдельные участки белых стен. За ними, настолько я могла рассмотреть, садик, а далеко внизу блестело круглое озеро. Лиственничная роща обрамляла его темно-зеленым бархатом, а на другом берегу вырастала бледная гладкобокая гора, которая светилась мягким розовым светом. Я любовалась, пока не показались первые звезды, но даже и тогда гора продолжала нежно сиять, будто впитав в себя теплые лучи уходящего солнца. Подножья горы купались в тумане, стелившимся над озером, пробиравшимся между стволами лиственниц. Спать я легла, лишь когда на небо всплыл полумесяц. На его светлом теле распластались очертания хищной птицы, будто нарисованные углем.

***

Утром нас покормили: кто хотел – в просторной красивой едальне на первом этаже, других – в саду средь сосенок и цветников (я выбрала второе), а после собрали на площади, и мы опять простерлись перед обещанным императором.

   Когда поднялись, мне стало ясно: над нами снова шутят.

   Где-то в уголке площадки маячил Со Фу, а перед ним выстроились семь девок. Потому что если у человека волосы до пояса, схваченные в хвост, закрученные в гульку, распущенные либо собранные в косу; если у него в ушах серьги; если глаза густо подведены черным, будто у пропащей на гулянье; если у человека узкий стан и обручья на тонких руках, то есть выглядит человек, как девка, значит, он и есть девка.

   Вперед выступил Со Фу.

   - Император верит в сердечную склонность, – произнес он и умолк, всем своим видом давая понять, что это не его вина. – Он убежден, что муж и жена, даже если это император и императрица (или особенно если это император и императрица), должны быть друг другу возлюбленными и товарищами. Ибо пусть Крайсветная нерушима, все в руках Всесильных, – Со Фу на мгновение склонил голову, – и ни один, самый могущественный правитель не может предугадать своей судьбы. Поэтому…

   Со Фу выставил вперед ладошку, дабы угомонить взволновавшихся невест.

   - Поэтому император принял решение: вы не будете знать, за чье внимание боретесь. Та, кто верно укажет на императора сегодня, получит двадцать один пинь, что даст ей весомое преимущество. Для этого девице нужно будет сообщить свой ответ мне. Обратитесь к любому стражнику, назвав два имени: Со Фу и Камичиро,