полудохлую клячу с ветхой повозкой и дала деру куда глаза глядят. Опомнилась лишь далеко за городом, средь зеленых полей, где попавшийся мне на глаза одинокий селянин после долгих переговоров наконец уразумел, чего я хочу, и указал путь на Чиньянь.

   Полям, казалось, не будет конца и края, но ближе к вечеру мы с лошаденкой начали забирать вверх. Дорога поднималась полого и почти незаметно, но я чувствовала это по тому, как изменился воздух, а также по тому, что стало попрохладнее. Хижины и поля остались позади, сменившись каменистой возвышенностью – плоской и покрытой кустарником, сколь хватало глаз.

   Ночь я провела, примостившись под одним таким кустиком, и почти не сомкнув глаз. Из припасов у меня оставалась пресная лепешка, купленная в городе, и немного воды.

   Назавтра пустошь закончилась, а дорога запетляла по безлюдным холмам, после чего вывела в широкое поле. Далеко впереди передо мной вздымались пологие лесистые горы, а по ним змеилась белая стена, сложенная из больших гладких камней.

   Солнце клонилось к закату, когда я, остановившись по нужде, заметила, что у меня появилась компания. Четверо всадников на коротконогих мохнатых лошадках догоняли меня, и что-то в их облике – может, луки за спинами, а может, кривые сабли – навело меня на мысль о недружелюбных намерениях.

   Забравшись в повозку, я попыталась придать лошади ускорения, но упрямое животное никуда не спешило. Я оглянулась. Всадники тоже не особенно торопились, но лишь потому, что не хотели без нужды понукать лошадей. А зачем? Расстояние между нами неуклонно сокращалось, вокруг не было ни души. Куда я денусь.

   Сердце у меня ушло в пятки, и я принялась нещадно хлестать коняшку, как ни было жаль бить бедное животное. Обиженно заржав, та наконец припустила рысью. Повозку затрясло на камнях, а с нею и мои внутренности.

   До меня лишь чутка не долетело несколько стрел. Вряд ли они собирались попасть на самом деле – скорее так, припугнуть, и могу сказать, у них получилось. Я стегала и стегала лошадь, покуда не увидела, что она старается изо всех сил и больше мне из нее не выжать. Я начинала понимать, что, скорее всего, наши отчаянные усилия пропадут зря. Верховые догоняли и время от времени постреливали, будто потешаясь надо мной. Стрела свистела то прямо над головой, то мимо уха, одна пришпилила юбку к передку повозки. Оглядываясь, я уже могла разглядеть их одежду: разноцветные рубахи, расшитые жилетки на меху, широкие штаны и короткие сапоги из мягкой кожи. Их злорадные ухмылки не оставляли сомнений, что судьба моя предрешена: меня настигнут и… дальше думать я не хотела.

   Мы въехали в редколесье и помчались по неровной дороге, изгибами забирающей вверх. Трясло ещё сильнее. Я погоняла и погоняла лошадь, мчалась… куда? Cпрятаться было негде: низкорослые деревья росли редко, а за хилыми кустиками меня враз бы нашли.

   Долго ли, коротко ли, я уперлась в стену. Высокая, выше человеческого роста раза в три, стена простиралась влево и вправо, сколь хватало глаз. Я ринулась слезть и чуть не пропахала носом землю, забыв про то, что юбку пригвоздило стрелой. С треском отодрав кусок и освободившись, я заколошматила в крепкие деревянные ворота под каменной башенкой.

   - Эй! Есть кто-нибудь?

   По ту сторону зашебуршали, завозились и притихли.

   - Открывай! – верещала я, повернувшись спиной и дубася ногой в ворота. - Меня тут убьют щас!

   - Вы дошли до края света, – сварливо прогнусавили с другой стороны. – Пожалуйста, возвращайтесь. Дальше живут драконы.

ГЛАВА 7

- Чего? – растерявшись, спросила я.

   Гнусавый голосок охотно повторил про край света и про драконов. Я скоренько поразмыслила и сказала:

   - Ты мне не финти. Я знаю, что это Чиньянь. Я сюда через полмира ехала. Поэтому или ты мне сейчас откроешь, или узнаешь, какие драконы бывают в Белолесье. Мало не покажется.

   По ту сторону разворчались на тему «ездют тут всякие», но ворота открыли. Как раз в тот момент, когда из-за поворота вынырнули те четверо. Я скоренько втащила лошадь с повозкой и, прежде чем гнусавый человек успел захлопнуть за мной ворота, показала лиходеям язык.

   Передо мной стоял крепкий низкорослый мужичок, смуглый, с тонкими длинными усиками, одетый в темный стеганый тулупчик и штаны, заправленные в валенки с загнутыми вверх носами. За спиной у мужичка торчали лук и колчан, а на поясе висела кривая сабля.

   Задрав голову, я обнаружила на стене похожих мужичков, которые лениво выпускали стрелы вслед улепетывавшим лиходеям.

   - Чего надо? – на плохом чужедольнем спросил мужичок.

   Я повторила. Он прищурился, с ног до головы меня озирая: нечесаные патлы, рваное грязное платье, извазюканные Благоухающим дерьмом юбки… Невеста императора, ага.

   - Невесты едут там, – он махнул рукой.

   - Я не успела на корабль.

   Мужичок качал головой и цокал языком до тех пор, пока я не догадалась залезть в кошелек и достать серебряную монетку. Мужичок отвернулся и уставился вдоль стены с нарочито безучастным выражением лица. Я сунула монетку ему за пояс. Мужичок не сдвинулся с места. Я достала золотую монетку, покрутила ею у него перед носом и отправила вслед за серебряной.

   Мужичок, насвистывая, повернулся спиной. Я попятилась, вскарабкалась на повозку и дала деру.

   Солнце все снижалось и розовело, а мы наяривали меж полей, зелеными ступенечками спускавшихся по горам и порой сменявшихся широкими пастбищами. И те, и другие чередовались с лысоватыми кручами, покоившимися на туманных постелях и утыканными пучками хвойных лесов. Блеснула медленная речка, золотая в закатных лучах, на ней мужик в лодке сидит, рыбу удит.

   Поселения ютились на берегах рек и в долинах, теснились на склонах гор, порой встречались кучки торчащих средь полей глинобитных хижин. В одной из них мне удалось сторговаться насчет ночлега, и к исходу следующего дня передо мною наконец нарисовалась императорская столица Шихао: большущий город, опоясанный каменною стеною. Протрюхав через поля, я остановилась у ворот.

   - Шихао? - спросила у, судя по грозному виду, стражника – мужика в черном халате с широким поясом и в широких штанах. Тоже у него были сапоги с загнутыми носами. В руках стражник держал нечто вроде копья.

   Он кивнул, не взглянув на меня и не изменившись в лице. Я пожала плечами и въехала в город.

   Он