Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Помни! Твое поле битвы – любовь, оружие – красота, а это, – она указала на одеяния, – твои доспехи.
- Это ж каждое утро по три часа собираться…
Барбара погрозила мне пальчиком.
- Красота – это труд! Пусть мужчины пашут землю и размахивают мечами. У нас, женщин, своя работа, и она в том, что бы цвести, подобно цветам, и вдохновлять мужчин на подвиги. Быть красивой – твой долг. Разве справедливо, что мужчины зарабатывают деньги в поте лица, либо же завоевывают богатства, рискуя жизнью, а пальцем о палец не ударишь, что бы поухаживать за собой? Мужчина не должен знать о твоих усилиях, но пусть наслаждается их плодами! Встречай его, сияя красой и улыбкой. Легкая, беспечная, овеянная дивными ароматами, дари внимание и ласку. Очаровывай и соблазняй, играй и поддразнивай, будь покорной и ускользающей. Он – как огонь, пылающий и гордый, ты – словно вода, изменчивая и текучая.
- Помедленнее, я записываю, – пробормотала я, делая пометки. На коленях у меня лежало несколько листков. Запомнить все, что твердила Барбара, было невозможно.
- Будь гибкой и изменчивой. Оставайся покорной, но никогда не давай ему понять, будто он знает о тебе все. Для мужчины ты всегда должна оставаться загадкой. Иначе он утратит к тебе интерес. Будь неожиданной и противоречивой. В один момент – сама покорность, в другой – пылкость и страсть. Еще ты должна…
- Барбара! – взмолилась я. У меня рука одеревенела писать. Я выронила перо из испачканных пальцев. – Я не могу столько запомнить! Не под силу мне эта наука!
- Ох…
Королева грациозно приземлилась рядышком, точно бабочка на цветок, и похлопала ресницами, как крылышками.
- Милая, это легко для любой женщины! Это наш способ жить! Так устроен мир: мужчина – сильный, женщина слабая. Они добиваются, мы вдохновляем. Что же здесь сложного?
Она похлопала меня по запястью.
- Будь нежной и беспомощной. Когда надо – улыбайся, иногда плачь. Временами капризничай. Чуть-чуть – это как приправа к блюду. За каждую мелочь – хвали. Ясно?
Ладно.
- Если запутаешься или что-то забудешь, воображай себя цветком. Он не работает и не приносит никакой пользы – только молчит и радует глаз. Но именно поэтому мы заботимся о цветах и восхищаемся ими. Верно?
«Цветок», - начертала я на листке и вздохнула, насколько у меня это получилось в тисках корсета. Тяжела участь красавицы.
***
Турнир устроили на просторной огороженной поляне неподалеку от замка – ристалище. Вокруг стояло множество скамеек, на которых расселись селяне. Мы же с Барбарой и старшим из рыцарей, бароном Перидуром, расположились на возвышении, на красивых креслах с подушками, под навесом, что бы солнышко не пекло. Тут же, слегка поодаль, в самом глубоком теньке, восседал Роланд, с недовольным видом мусоля кусок сырого мяса. Ступенью ниже нас чирикали воробушками Барбарины дамозельки.
Вышли несколько отроков с узких портках, почти как у меня, но мои были беленькие, а у этих разных цветов: красный и синий, зеленый и желтый, у некоторых ещё и полосатенькие. Чудно́. Еще у них были смешные короткие штанишки шариками и узкие курточки с большими плечами. Отроки продудели в трубы и давай рассказывать: мол, собрались такие-то и такие-то благородные рыцари (имена – язык сломаешь, я не запомнила), кои в честь прекраснейшей Барбары, королевы любви, красоты и Беллентарии, будут мериться силушкой богатырской.
- То есть, – уточнила я, – здоровые мужики в мирное время будут калечить друг дружку, что бы тебе ручку поцеловать?
- Правда, чудесно? - просияла Барбара.
Вышли рыцари и давай мутузиться: и пешими вдвоем на мечах, и снова пешими стенка на стенку, и верхами мчались навстречу с копьями, чтобы, значит, одному другого с лошади сбить. Славная вышла потеха. Я поначалу заскучала, особо когда они рубились толпой, ничего не разглядишь. А вот когда вдвоем друг против дружки, выходило даже красиво. Выезжают такие нарядные, кони храпят, копытами землю роют, рыцари оружием и доспехами бряцают – загляденье! Я выбирала рыцарей попригожее и переживала за них. Хоть ни один из них меня и не собирался королевой любви и красоты провозглашать, а тем паче лобызать ручку, ну а мне–то что: когда за кого-то переживаешь, смотреть интереснее.
В перерыве, когда рыцари отдыхали, Барбара пихнула меня локотком в бок и глазами на сэра Перидура показывает. Ах, ну да, я и забыла. Она ж мне велела навык светской беседы оттачивать. Я приосанилась, ресницами захлопала, губки бантиком сложила. Как учила Барбара, уставилась на Перидура с таким восхищением, будто он мне только что жизнь спас, и спрашиваю: куда вы, хороший сэр, путь держали, когда ее величество Барбару на невольничьем рынке встретили?
Тот приосанился и говорит гордо: ехали, мол, мощи Виксентия Достопочтенного вызволять у душегубов саранчинских.
- Мощи – это кости мертвяка что ли? - говорю.
Барбара давай опять пихаться: чего несешь. Я исправилась:
- Ах! – говорю. – Как интересно!
Перидур аж расцвел и давай болтать: война там идет не первый год, в Саранчении. Много рыцарей полегло в битвах за эти кости. И вот он, Перидур, ведет очередной отряд на битву. И они-то уж точно кости завоюют и сюда привезут.
Я киваю, глазами хлопаю: мол, до чего увлекательно. А сама вот-вот зевну. Но Перидуру, кажется, нравилось. Приосанился – борода вперед, грудь колесом, и вещает про подвиги, которые они совершат, сокровища, которые привезут, и все такое. Приложил руку к сердцу и говорит: обязательно убью в вашу честь не менее десяти тамошних лиходеев. И буду прославлять вас как самую что ни на есть на свете красавицу. И не позволите ли мне, так сказать, для храбрости, вот прямо теперь облобызать вашу ручку.
Я покосилась на Барбару – та довольная сидит, только что не хихикает, но держится. А во мне кровь горячая дамозельская взыграла, думаю, чего это. Люди вон дерутся, на ристалище кровь проливают, а этот сидит, отдыхает, и ручку ему, видите ли, вынь да положь за одни обещания.
- Вы, господин рыцарь, до тех земель пока что не доехали, – и улыбаюсь. – А турнир проходит прямо сейчас.
И ресницами – хлоп, хлоп. И нарочно ручки на коленочках