Я улыбнулся им и в следующее мгновение почувствовал, как словно мигнул, удвоился привычный звон в ушах, который я ощущал в присутствии Аны, — скелле! В глубине души шевельнулся недовольный этим вниманием забытый Илья.

На секунду замерев, я всмотрелся в их лица: может быть, я знал их раньше? Одеты они по-разному, тщательно и аккуратно, но сверху на них явно неуместные накидки, от которых воняло школьной формой. Для служивых скелле они слишком молоды и слишком, как по мне, человечны — я не заметил той высокомерной холодной отстраненности, которая была порой свойственна Ане. В глазах почти детское искреннее любопытство. Вероятно, студенты, живущие до поры в закрытом мирке университета, — в противном случае любая молодая женщина уже научилась бы скрывать свой интерес. Эти же были совершенно непосредственны.

Их лица сначала замерзли, потеряв искренность, затем как будто вытянулись от испуга, все также прикипев взглядами ко мне. С чего бы это? Чего такого ужасного они увидели?

— Студентки. Не обращай внимания, — тихо бросила Ана.

— Ага, — буркнул я, мельком взглянув на супругу: еще решит, что я интересуюсь симпатичными молодыми девушками, и тут же забыл о них, поглощенный чужим городом.

Честно говоря, большого впечатления он не производил. По моим внутренним часам я был только что из Москвы, и после мрачного осеннего мегаполиса, погружающегося в пучину последних предзимних дождей, Арракис казался небольшим южным районным центром, полным солнца и приветливых аборигенов, ведущих свои дела без спешки и столичной суеты. Необычная архитектура и беспорядочная застройка усиливали впечатление чертами экзотики и невольно заставляли ощущать себя заправским туристом. Живописно выглядящие торговые и купеческие дома, обильно украшенные разноцветными вымпелами и флагами, манили распахнутыми дверями.

Однако наша процессия целеустремленно двигалась по намеченному маршруту, через некоторое время окончательно запутав меня постоянным лавированием среди появившихся в глубине города крупных построек совершенно иного стиля — они занимали большую площадь и отличались наличием обязательного внутреннего двора и выраженных башен по углам. Благодаря своим размерам, такие строения виделись мне, привычному к земным порядкам, законченными небольшими кварталами, затейливо раскинутые проходы между которыми, наполненные тенями, напомнили сеть узких улочек старых южных городов Европы.

Путешествие продлилось недолго, и вскоре я прошел через гостеприимно распахнутые ворота городской резиденции семьи Ур. Вокруг воцарилась суета — часть охраны направлялась обратно на яхту, другая часть, усиленная местными стражами, небольшими группами уходила еще куда-то, Ана растворилась в глубине одной из башен вместе с ребенком, кормилицей и еще какими-то крайне нужными тетками, Сам с озабоченным видом выслушивал незнакомого толстяка, и на мгновение я оказался один, однако не успел этим воспользоваться. Ко мне подошел мрачный темнокожий дворецкий, как я его назвал из-за почти форменной одежды цветов семьи, и не тратя много слов, велел следовать за ним, направившись к одной из угловых башен. Несколько коридоров и пару лестничных маршей спустя я стоял на толстом ковре в небольшом зале, отделанном деревянными панелями, и рассматривал через широкое окно видневшуюся в проходе между соседними зданиями просторную площадь. Дворецкий оставил на маленьком столике в углу кувшин с разведенной пастилой и исчез, успев на прощанье подтвердить мою догадку.

— Это что, храм? — спросил я, указывая на идеально круглую плиту, раскинувшуюся почти во всю ширину площади.

— Его остатки. То, что не смыло водой во время Катастрофы, — равнодушно ответил тот и вышел, не дав мне удовлетворить мое любопытство.

Сверкающая под утренним солнцем, кажется, немного выпуклая, почти белая плита возвышалась над площадью невысоким пьедесталом. Люди уделяли ей мало внимания, просто прогуливаясь, общаясь или целеустремленно шагая через открытое пространство по своим делам. Храм напоминал археологический объект, памятник былого, а не живой центр культа. Местные, скорее всего, вообще не обращали на него большого внимания, терпя его присутствие как дармовую мостовую, и не более. Насколько я понял объяснения Аны, какое-то значение он сохранил только в среде скелле, и то среди того узкого слоя, который еще помнил древние легенды и обеты, дававшиеся членами Ордена в древности.

Вдали через площадь я заметил знакомых охранников, как будто невзначай остановившихся в одном из проходов, ведущих на площадь. Ясно. Значит, скоро меня позовут. Если бы не эффекты, которые, по всей видимости, проявят себя, стоит мне забраться на этот диск, я наплевал бы на ухищрения Сама и уже давно выбрался на площадь. На мой взгляд, она выглядела образцом безмятежности и спокойствия.

Скрипнула дверь, я обернулся — Ана.

— Пойдем, эль. Посмотрим, что стоят древние легенды. — Она улыбалась.

— Честно говоря, я не уверен, что вообще что-нибудь произойдет! — ответил я, подходя к жене.

Она глубоко вздохнула, ее взгляд вновь стал озабоченным.

— Что-нибудь точно произойдет! Можешь не сомневаться. Город еще помнит твой первый визит. Бухнуло так, что за рекой слышали.

— Не понял. Чего бухнуло? — обеспокоился я, вышагивая следом за Аной по лестницам.

— Никто не знает. Звук такой, как удар по металлу. Гудящий.

Я порылся в памяти — похоже, слово «колокол» в языке Мау отсутствовало или, скорее всего, мною забыто, и я промолчал. Ладно, сейчас разберемся. Поживем — увидим!

***

Едва прибывшие в окружении охраны и городских стражников исчезли в лабиринтах города, Фар обернулась к Оноре.

— Так! Рассказывай!

— Что? Чего рассказывать?

— Кто такой этот лысый? Он правда мун? Откуда ты его знаешь?

Онора поджала губы и отвечала так, как будто сообщала очевидные вещи проспавшей все события в городе подруге:

— Я видела его лично. Когда ты загорала у родителей — если ты помнишь, меня-то из интерната никто не отпустил — я сопровождала куратора вместе с одной девочкой, ты ее не знаешь. — Она оглянулась, как будто ожидая увидеть куда-то запропастившуюся Орост. — Мы были на площади. Ну, ты знаешь, там, где остатки древнего храма.

— И? — Фар буквально изнывала от нетерпения. Неужели она, наслаждаясь заслуженными каникулами, пропустила что-то реально важное?

— Короче. Я не обращала на него внимания, пока Орост не сказала что-то вроде: «Это он»! Он тогда был волосатый, с такой прической хвостиком, как у этих бандитов из Облачного края.

— У него что же, и на лице росли волосы?

— Не-т, — озадаченно протянула подруга. — С чего ты взяла? — Она недовольно нахмурилась. — Не перебивай! Я сначала не поняла, о ком она, но потом бухнуло так, что земля загудела. Я даже испугалась немного, и тогда я его увидела — он стоял на коленях рядом с плитой храма. И рядом с ним был Сам.

Онора замолчала.