с ума. В нем нет ничего светлого или хорошего, все оно просто кануло в небытие. И новые жители проживают жизни старых, только все доброе город заменяет на больное и отчаянное. То еще местечко, скажу я вам».

Мария кивнула. История города-призрака впечатляла, но ее хорошо бы услышать ночью у костра, в перерывах между песнями и чаем. А участвовать в ней оказалось совсем не так весело и увлекательно.

— Как же Забытый дарит желания?

«У него за столько лет накопилась куча энергии и возможностей. Он действительно стал богом, когда твои предки только додумались делать железные инструменты, и за это время люди поставили ему кучу душ своими ритуалами. Забытому не нужна сила, только новые жители. Ему хватает разума, чтобы позаботиться о новых душах, но не более. Ему давно нет дела ни до чего кроме жителей. Бог настолько безумен, что с ним стало невозможно договориться. Мы даже не знаем, что он на самом деле такое. Когда я был совсем подростком, нелюди подарили ему тысячи душ взамен обещания исчезнуть на веки. Он ведь сдержал обещание: появился лишь с новым тысячелетием».

Жнец потер переносицу, собираясь с мыслями. У него на лбу появилась складка, тонкая линия скорби и волнения. Столько людей просто исчезло, и ради чего?

— А можно закрыть его?

«Если только уничтожить оставшуюся часть города. Она уже давно под водой. Мы не знаем, где именно, ведь рельеф менялся, Забытый мог попросту ссыпаться в расселину».

Мария кивнула. Призрак есть, а его останков нет. Забытого можно уничтожить, только если стереть его в порошок и физически, и магически. Но никто не знает, где находится сам город. Получается, спасения нет? Мари исчезнет навсегда?

По этой логике она и сама должна была погибнуть, но ведь все закончилось хорошо — насколько это вообще возможно в такой ситуации. И у Мари будет шанс, нужно только получше разобраться в ситуации и как-нибудь вытащить девушку из призрачного нечто. Забытый — всего лишь город. Найдется способ закрыть и его.

Жнец со вздохом покосился на упрямую Марию. Она не скрывала своих чувств. Ее обманули, даже дважды, а сейчас просят убить девушку, которая пожертвовала ради нее многим. Как он себе это представлял? Мария побежит к Забытому красть душу? Вручит Мари кристалл, который ее уничтожит? Чтобы не дать богу вобрать в себя еще больше энергии?

«Мне жаль, Анна. Иногда приходится делать вещи, которые противоречат твоим убеждениям. Жизнь очень сложная материя, как и Смерть. Стоит привыкнуть к их причудам, и мир станет проще».

Мария мысленно подобрала слова, чтобы высказаться. Ей хотелось объяснить, что во вселенной должна остаться хоть какая-то справедливость, что Мари не заслужила такого, что Забытый сошел с ума не от хорошей жизни и подарить Смерть ему — милосерднее, чем отбирать души. И вообще без веры в чудо незачем жить.

Когда она повернулась, собирателя душ уже не было, только черные клочки тумана растворялись в воздухе.

— Я ему это припомню, — сказала Мария и поднялась.

Над ней загорались первые звездочки на еще светлом небосклоне, и сиреневые перья облаков ползли на запад, вслед за уходящим солнцем. Мир казался таким огромным и вечным, что дух захватывало. Он нависал над Марией во всем своей великолепии и многогранности, расцветал сотнями оттенков от бледной синевы до густого смородинового киселя. И во всей это бесконечности не находилось ни добра, ни зла, только равнодушный холод далекого космоса. Мария не отчаивалась. Мир может быть любым, но его строят и создают люди: своими поступками, решениями и словами. Если в этом городе осталась хоть капля надежды, Мария найдет ее. Забытый будет уничтожен. Мари вернется домой. Даже если ради этого придется пожертвовать чем-то личным.

Она поднялась на свой этаж и скользнула в квартиру, не задерживаясь на лестничной клетке ни на секунду. После визита жнеца ее еще больше пугала перспектива знакомства с соседями.

В квартире пахло анисовыми звездочками, кофе и кошачьей шерстью. Мария повесила накидку на крючок с легким сожалением. Она чувствовала себя гораздо комфортнее, когда не видела своего лица. Мари и Анна и правда были во многом похожи, но близняшками их никто не назвал бы. Видеть свое отражение стало мучительно. Первые дни она видела в зеркале другую девушку и пугалась, а затем и вовсе завесила его. У Марии плохо получалось управляться с длинными волосами. Она надеялась, что ее прически похожи на творческий беспорядок, а не на воронье гнездо.

Мария прошла в гостиную. Кот шуршал под диваном и на «кс-кс» не откликнулся. Наученная горьким опытом, Мария посветила под диван фонариком, чтобы убедится, что к ней не забралась какая-то потусторонняя пакость. Кот сверкнул глазами и мяукнул.

— Ну что, давай думать. Мари надо вернуться. Есть предложения, как это устроить? А, кстати. Не дери диван, хорошо? Корм купила тебе, лоток в ванной поставлю. Намекни, если что не так.

Кот мурлыкнул. Мария принялась распаковывать сумки, попутно вслух рассуждая на тему города-призрака и его слуг. Собеседник из фамильяра был такой себе, но ей хватало и молчаливого присутствия живого существа в квартире. К полуночи кот вылез из-под дивана. Он сидел на кухонном подоконнике и наблюдал за Машиными метаниями. Она достала все дневники ведьмы, пролистала гримуары, уже трижды приготовила себе кофе и все равно ничего не придумала.

— Ну вот, — вздохнула она. — Живые не могут увидеть призраков. Мари я не замечу, даже если пройду мимо.

Фамильяр мяукнул и потянулся. Мария с тоской посмотрела на лениво растекшегося по подоконнику кота. У нее разболелись глаза от кривого почерка ведьмы и мелкого шрифта книг по магии. В дневниках не нашлось ничего полезного, а из гримуара Мария выписала несколько полезных наговоров, которые пригодились бы для самозащиты и маскировки.

— Может, скажешь что-то дельное? — Кот фыркнул. — А ты сам-то Мари не чувствуешь? Может, подскажешь, где она?

Вместо ответа фамильяр зевнул, продемонстрировав острые клыки и розовый язычок.

— Спать пора? — догадалась Мария.

Кот спрыгнул с подоконника и потрусил в сторону спальни, намекая, что не планирует сидеть с ней до рассвета. У Марии за несколько часов не получилось ни на шаг продвинуться в поисках информации, и она уже чувствовала себя упрямым