Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чего?
– Спроси чего-нибудь полегче, Фредди. Да, объясни парням, что игры кончились.
– Я понял, Дон. Спасибо.
Он поглядел на Эркина и Эндрю. Невозмутимые, будто они, скажи, впервые Дона видят.
– Бери правее, Эркин. Эндрю, подпирай.
Они заняли удобное место. Бычкам даже есть что пощипать под ногами. Дали им успокоиться и стали укладывать на жвачку. Эркин подъехал к нему, молча посмотрел. За ним Эндрю с таким же немым вопросом.
– Ничего не понимаю, парни, – честно ответил он. – Будем ждать.
Они молча кивнули и разъехались по углам стада. С седла он видел двойную цепь русских, перегородившую горловину Крутого Прохода, за ней… всякое воинское хозяйство. Если бы это была полиция, а не русские… здесь он чувствовал себя беспомощным. Русские ничего не делали. Не отдавали никаких приказаний, даже не входили в котловину. Одинарная цепь на входе и двойная на выходе. И всё. Неужели он ошибся, и надо было сразу заворачивать стадо? А в котловину уже вваливалось новое стадо. Похоже, Майера. И Дон скакал навстречу им. Он обернулся к парням, и те сразу подъехали к нему.
– Так… всегда? – тихо спросил Эркин.
– В первый раз такое, – он заставил себя говорить спокойно. – Ничего не могу понять.
– К нам идут, – еле слышно шепнул Эркин.
Он резко обернулся. Да, к ним. Русский офицер с папкой в руках. Ну что ж, задираться не стоит. Он спешился, не дожидаясь его приближения. И Эркин с Эндрю так же спешились. Офицер смотрел на них спокойно и даже равнодушно, но он ощутил, что его оглядели очень внимательно. И запомнили.
Офицер поднёс ладонь к фуражке, но не представился. И он тронул шляпу молчаливым приветствием.
– Вы старший?
– Да.
– Вы хозяин стада?
Как лучше сказать? Не подставить бы Джонни ненароком. Но все документы на имение оформили на Джонни. Его имя нигде не значится. Они тогда так сразу решили. И надо этого держаться.
– Нет.
– Кто хозяин?
– Джонатан Бредли, лендлорд.
Офицер быстро пишет, ловко держа папку на весу.
– Сколько голов в стаде?
– Сто.
– Вы старший ковбой?
– Да.
– Ваше имя?
– Фредерик Трейси.
Будем надеяться, это имя ничего не скажет. Хотя, он же всё сделал, чтобы имя осталось чистым.
– Кто с вами?
– Пастухи.
Такой же быстрый внимательный взгляд. Парни стоят спокойно. У Эндрю как всегда рубашка застёгнута на все пуговицы, у Эркина распахнут ворот и закатаны рукава, хорошо виден номер над правым запястьем.
– Имя?
– Эркин, сэр.
– Эр-кин, так?
– Да, сэр.
– Хорошо. Твоё имя?
– Эндрю, сэр.
Папка захлопнута.
– Армейское оружие, боеприпасы, средства поражения запрещены к провозу. Добровольная сдача амнистирует наличие. Площадка для сдачи отмечена красным флажком.
Кивок, и офицер отходит, идёт к стаду Майера. Он переводит дыхание и поворачивается к парням.
– Они ищут оружие.
– Средства поражения, что это, сэр? – спрашивает Эркин.
И только тут он замечает неподалёку ковбоя в рваной рубашке.
– Гранаты, мины…
– У нас ничего такого нет, – пожимает плечами Эндрю.
– Тогда и беспокоиться нечего, – через силу улыбается он. – Будем ждать.
Они ждали. Котловина заполнялась стадами. Русский подходил, записывал прибывших, говорил о сдаче оружия и уходил опять за двойную цепь. Он отошёл к Майеру, потом его окликнул кто-то из южан. Лицо знакомое, а имени не вспомнил. Поговорили. Никто ничего не знал. Вернувшись, он не увидел Эндрю. Эркин переругивался с негром-пастухом соседнего стада, отстаивая место, где они поставили лошадей. Он наскоро обругал негра, и тот сразу исчез.
– Где Эндрю?
– Пошёл к заслону.
– С ума сошёл?! Чего его туда понесло?
– Нам не запретили с места на место переходить.
– Туда зачем?!
– Слушать. Он знает по-русски. Немного.
Он оторопел. Всего ждал, но не этого! И гениальность решения…
– Оставайся со стадом. Я к нему.
– Да, сэр.
Сэр?! Ах ты, опять этот ковбой здесь. Ну, Эркин, молодец, сразу стукача вычислил. Ладно, пусть этот пока пошустрит, а там ещё встретимся. Он кивнул Эркину и по еле заметной улыбке понял, что угадал намёк. Так, теперь Эндрю. Бурое стадо с юга загородило выход. Он протолкался между мохнатыми длиннорогими бычками, невольно отметив их жилистость и поджарость, если не сказать худобу, и увидел Эндрю. Остановился в десятке шагов от него. Ну, молодец! Мальчишка у витрины с игрушками. Шляпа сбита на затылок, лицо, поза… ну, ничего, кроме детского бездумного любопытства, нет. Русские откровенно посмеиваются, но не гонят. Эндрю заметил его и нехотя отвернулся, вразвалочку, этакой независимой походкой прошёл вдоль цепи, снова встал. Посторонился, уступая дорогу офицеру с папкой. Нет, лучше Эндрю уйти, потом ещё раз сходит. Он поймал взгляд Эндрю и движением головы показал: возвращайся. Эндрю понял и по-прежнему нехотя, лениво ушёл, затерялся в чьём-то стаде. Он повернулся и пошёл к Эркину. Эндрю уже здесь.
– Шмон будет, – коротко сказал Эндрю.
– Что? – не захотел он понять.
– Ну, большой обыск.
Эндрю достал сигареты и закурил, дал ему и Эркину по сигарете. Прикуривая, они сблизили головы, и Эндрю продолжил быстрым шёпотом.
– Рано сдёрнул меня. Чего ищут, не понял. Шмонать всех будут. Без пропусков. Пока не заполнят котловину, не начнут. На нерв берут. Ну, это…
– Не дурак, понял. Всё время не маячь. Не стой столбом.
– Поучи меня.
– Ещё что?
– Так. Трёп солдатский. На меня смеялись.
– Переживёшь.
– Переживу, – согласился Эндрю. – Докурю и пойду ещё покручусь.
– Не нарывайся только.
– Катись ты…
Злое и какое-то постаревшее лицо Эндрю. Но вот парень сплюнул и растёр окурок, на мгновение застыл, и снова перед ним любопытный, не понимающий, не сознающий опасности мальчишка.
– Ну, сэр, я буду недалеко, сэр, – просящим тоном.
Опять что ли? Точно. Так и мельтешит эта гнида. Ну, ты мне ещё попадёшься.
– Если что, голову оторву.
– Ага, сэр. Я проживу, сэр.
И ушёл. Артист! Он посмотрел на Эркина. Спокойное, какое-то отвердевшее изнутри лицо.
– Я тоже пойду, пройдусь.
Эркин молча кивнул. На мгновение в глубине его глаз блеснули слёзы. Но тут же парень улыбнулся и кивнул:
– Я пригляжу, сэр.
Он уходил, болтал со знакомыми, возвращался. Эндрю он больше не беспокоил. Парень и впрямь лучше него здесь соображает. В один из своих приходов, он увидел, что Эркин достал остатки своей лепёшки и ест, подкармливая то Принца, то Подлюгу, а на его вопросительный взгляд – не мог же парень проголодаться – улыбнулся и просто сказал:
– Обидно, если пропадёт.
И он не сразу понял, а поняв, задохнулся и с минуту сказать ничего не мог. Парень готовился к смерти. С трупа же никто не возьмёт.
– Может быть, и обойдётся, – наконец