вредности, не иначе, разогнали шесть парочек, что самозабвенно целовались, позволяя себе некоторые вольности в изучении анатомии друг друга. Они бежали, как от огня, словно совершали что-то настолько противозаконное, что хуже и быть не может. На грани своей магической чувствительности я ощущал за нами преследование и наблюдение, но помня разговор Романовой и Курагиной, подозревал, что этот наблюдатель, единственный, кстати, является именно Романовой. Вот же девчонке делать нечего, а? Хотя, учитывая, что она пришла на бал с Поляковым, о котором сложно сказать что-то хорошее — неудивительно.

— За нами хвост, — я тихо шепнул на ухо Флёр, чуть склонившись.

— Да?

— Мне кажется, я знаю, кто это. Спровоцируем?

— А как?

Глянув по сторонам, я довольно резко свернул с тропинки, потянув за собой радостно пискнувшую Флёр. Миг и мы в кустах.

— Ох, как сердечко-то стучит, — улыбалась она, прижавшись и положив мою ладонь чуть выше своей груди.

— Флёр, — с укором выдохнул я, но та лишь улыбалась шире, блестя глазами.

— Знаю, но не перестану пытаться. Мне это банально нравится, — тихо ответила она.

Может ввести в заблуждение её поведение, но несмотря на всё это, в руках она держала волшебную палочку и была готова к любым неожиданностям.

— Пара секунд, — шепнул я и мы приготовились, хотя убрать руку она не дала, и это всё действительно возбуждало, хоть и без перегибов.

Говоря «это», я имею в виду вообще всё. Мрачный, но красивый сад, звёздное небо, атмосфера. Красивая девушка, капля алкоголя, тишина, дыханье, взгляд. Постановка ловушки, ожидание, медленный бег секунд.

Казалось, что прошла вечность, но на самом деле, не больше десятка секунд. Кусты резко зашуршали, и на крохотный пятачок за этими кустами, где мы с Флёр стояли и готовились встречать гостей, буквально влетела Романова в своём бордовом платье, что во тьме парка казалось чёрным.

— Ага! — обвиняюще выкрикнула она, явно желая нас застать за непотребством и указывая палочкой.

Вот только мы были наготове и тут же разоружили шатенку, скрутив простыми связывающими чарами.

— Ик… — выдала она, пошатнувшись немного и глядя слегка шальным взглядом. — Нежданчик… ёпта…

Переглянувшись с Флёр, мы придержали вновь пошатнувшуюся Романову.

— А чего это вы не целуетесь? — она перевела взгляд с меня на вейлу. — Целуйтесь.

— Ты напилась? — задал я очевидный вопрос, хотя на самом деле, Романова была не столько пьяной, сколько навеселе.

— Отнюдь. Откуда же там быть алкоголю? Ик… Это алкоголь? Забавно… Подлец.

Шуршание кустов заставило нас с Флёр вновь приготовиться. На «свет Божий» вышел Поляков с двумя бокалами.

— …Постой, мы не допили… — вещал он в пространство, но при виде нас впал в ступор. — О-па…

Я тихо прошептал: «Петри́фикус Тота́лус», и парень резко встал по стойке смирно, завалившись на землю.

— Козёл, — подпрыгнула на месте Романова, разворачиваясь. — Опоить решил… Спасибо.

— Та-ак, — задумался я, развеял чары с Романовой, и мы с Флёр, не сговариваясь, взяли её под ручки, и вышли из кустов.

— Всё чудесатее и чудесатее, — вещала Романова, вдохновлённая подобным раскладом. — А куда это мы втроём идём? Говорю сразу… Ик… Я в таком ещё не участвовала.

— А не в таком? — не удержался я от подколки.

— О, и в таком тоже… да я вообще, не участник. Нигде. Даже в турнир не пустили. Суки.

— Ты раньше пила?

— Я? — возмутилась она и чуть не вырвалась, но в итоге продолжила идти между мной и Флёр, позволяя вести себя куда нам вздумается. — Приличные девушки не пьют… Добровольно, как выяснилось. Ик… Да что такое?

После одного из поворотов мы нарвались на профессора Снейпа, за которым по пятам шёл Каркаров и что-то активно пытался втолковать. Активно, и крайне тихо, явно прикрываясь чарами приватности с привязкой к человеку.

— Что вы тут делаете? — сухо и с нотками раздражения спросил Снейп.

— Гуляем, профессор, — ответил я, ожидая ответной реакции.

— Вот и гуляйте.

Снейп взмахнул мантией и быстрым шагом направился куда-то дальше по парку, а Каркаров поспешил за ним, бросив на меня быстрый взгляд. Похоже, директор Дурмстранга изрядно достал нашего зельевара одним фактом своего существования.

Вскоре мы с Флёр и Романовой решили вернуться в Большой Зал, по пути встретив ещё несколько парочек. Удивительно, но вне большого зала ученики разбивались именно на романтические парочки. Скорее всего, какие-то большие группы уже давно нашли себе неиспользуемые классы или другие помещения для времяпрепровождения. Да хотя бы для того, чтобы без лишних глаз напиться — какого бы хорошего или плохого мнения я ни был касательно Хогвартса и его учеников, но, как мне порою кажется, алкоголь и подростки — неразделимые понятия.

В Большом Зале продолжала играть музыка в исполнении Ведуний, но танцующих осталось очень мало — почти все предпочли уже разбиться на компании, сидеть за столами или диванами, растеряв ту наигранную аристократичность — словно школьники на выпускном, всё как-то было… Вразвалочку, что ли? Но не это зацепило мой взгляд, а какая-то явно набирающая обороты истерика за одним из столиков.

— Что там? — заметила это и Флёр, и что важно, ей очень не понравилось, что столь спокойный праздник портится какой-то безобразной гадостью.

— Драка! — на лице Романовой появилась хищная улыбка, взгляд резко сфокусировался и стал абсолютно трезвым. С виду.

— Узнаем, — кивнул я, и мы двинулись в ту сторону.

Только мы сделали пару шагов в сторону столика, где разворачивался конфликт, я смог разглядеть, что источниками громкого спора был Рон Уизли и Гермиона. Первый, похоже, решил-таки посетить мероприятие, пусть и без своего вечного друга Поттера. На нём был чёрный костюм и мантия, явно с чужого плеча, а лицо его было раскрасневшимся.

— …идиот, Рональд Уизли! — резко и громко бросила Гермиона.

Мгновенно набрав скорость, сестрёнка устремилась к выходу из зала, а на её глазах только-только начали появляться слёзы. Вокруг стола, к которому я стремительно шёл, можно было увидеть других учеников с разных курсов, что с отстранённым видом слушали недавно разгоревшийся и, по-видимому, закончившийся скандал. Вот, Малфой с товарищами, например, стояли буквально в пяти метрах и получали от увиденного истинное наслаждение.

— Что ты будешь делать? — с волнением и лёгким негодованием, направленным на окружающих, спросила Флёр, оторвавшая от моей руки Романову. Мы почти подошли к столику.

— Пока не знаю.

— Мочи рыжего! — тихо, но с чувством высказалась Романова, махнув мне рукой, словно благословляет на подвиги.

Когда я подошёл, Рон обернулся ко мне.

— О, ещё один. Такой же как своя сестра… Якшается с врагами, — буквально выплюнул он.

Один из близнецов, что был неподалёку, хотел было как-то успокоить младшего брата, но не успел.

— Скажи-ка мне, Уизли, — я подошёл вплотную, глядя на разгневанного, недовольного и покрасневшего Рона. — С чего бы это моя сестра покинула твоё общество в слезах?

— Да мне плевать на всяких предателей, что ходят на балы с Крамом… Он враг, и этим всё сказано…

Краем глаза я видел, как этот самый Крам, минуту назад стоявший с двумя бокалами в компании