Он взглянул на неё:

— Дорогая, ты забываешь, что я агент Малазанской империи. У меня есть некоторые обязанности…

Её взгляд упал на лежащую среди камней вещицу. Быстрое узнавание, и затем она резко отвела взгляд. Некоторое время Лостара изучала хмурое небо.

— Не случится ли так, что твоё появление поставит под угрозу тех, кто уже действует в лагере? Императрица не знает, что ты здесь. В самом деле — даже адъюнкт, вероятней всего, считает, что мы далеко отсюда.

— Я не люблю роли второго плана…

Лостара фыркнула.

— Как по мне, — уточнила она, — не самая предосудительная роль. Я это переживу.

Врёшь ведь. Она опустилась на одно колено, чтобы поправить поножи, привязанные к затянутым в кожу голеням.

— Надо пройти этот гребень до заката.

— Ладно.

Лостара выпрямилась.

Они продолжили путь по каменистому склону. Земля была покрыта крошечными сморщенными тельцами бесчисленных обитателей пустыни, которых затянуло в Вихрь; погибшие в нескончаемой буре, они оставались внутри него, пока ветер внезапно не стих, низвергнув их обратно на землю. Они падали с небес целый день, с хрустом и грохотом валясь со всех сторон, барабаня по её шлему и скатываясь по плечам. В основном ризаны и накидочники, хотя несколько раз на землю грохнулось что-то покрупнее. Лостара была рада, что ливень из тел закончился.

— Стена Вихря сурово обошлась с Рараку, — отметил Жемчуг, спихивая с дороги тело бхок’арала.

— Даже если пустыне есть до этого дело, хотя ей нет, — вряд ли это на что-то сильно повлияет. Эта земля существует куда дольше, чем всё, с чем мы знакомы, и уж точно дольше, чем эти злополучные создания. К тому же Рараку и так почти мертва.

— Внешность обманчива. В Священной пустыне таятся глубинные духи. Погребённые в камне…

— А на жизнь над камнем, как и на песок, им наплевать, — кивнула Лостара. — Если думаешь иначе, ты глуп, Жемчуг.

— Я думаю о многих глупых вещах, — пробормотал он.

— Не жди, что я стану спорить.

— Мне и голову не приходило, что станешь, Лостара Йил. Так или иначе, я бы посоветовал тебе отыскать в себе уважение к тайнам Рараку. Слишком легко обмануться видимой пустотой и безжизненностью пустыни.

— Как мы уже выяснили.

Он насупился, затем вздохнул:

— Мне жаль, что ты так… смотришь на мир. И я могу лишь сделать вывод, что ты находишь особую прелесть в раздорах, а если их нет — или, точнее, для них нет причин, — ты сеешь раздор сама.

— Ты слишком много думаешь, Жемчуг. Это твой самый раздражающий недостаток, и, будем честны, учитывая глубину и ассортимент твоих пороков, это о многом говорит. И раз уж мы начали обмениваться советами, я бы рекомендовала тебе вообще перестать думать.

— И как же мне этого достигнуть? Последовать твоему примеру?

— Я думаю не много и не мало. Я идеально сбалансирована, это тебя и привлекает. Как мотыльков — огонь.

— Значит, я рискую обгореть?

— До чёрной хрустящей корочки.

— Значит, ты отталкиваешь меня ради моего же блага. Жест сострадания.

— Огонь не притягивает и не отталкивает. Он просто существует, бесчувственный и равнодушный к суицидальным порывам порхающих насекомых. Это ещё один твой недостаток, Жемчуг. Ты додумываешь несуществующие эмоции.

— Пару ночей назад я мог бы поклясться, что видел эмоции…

— Огонь горит ярче, если подкинуть хвороста…

— А на утро остаётся лишь холодное пепелище.

— Ты начинаешь понимать. Конечно, тебя это вдохновит, и ты попробуешь понять ещё глубже. Но это пустая трата времени, так что рекомендую и не пытаться. Удовлетворись мерцанием, Жемчуг.

— Ясно… и туманно. Хорошо, я приму твои советы.

— Правда? Легковерие — очень отталкивающая черта, Жемчуг.

Лостара ждала, что он сорвётся на крик, и была впечатлена его неожиданным самоконтролем; он лишь медленно выдохнул, будто выпуская пар из-под крышки котла, пока давление не спало.

Они приблизились к подъёму на последний гребень. Лостара впервые за день выглядела довольной, Жемчуг же явно не разделял эти чувства.

Когда они достигли гребня, Коготь заговорил вновь:

— Что ты подняла на той террасе, дорогая?

Значит, видел?

— Блестящий камушек. Приглянулся. Уже выбросила.

— Да? То есть он больше не лежит в той поясной сумочке?

Ощерившись, она отстегнула сумку с пояса и швырнула на землю. Затем вытащила свои кольчужные рукавицы.

— Сам посмотри.

Он бросил на неё удивленный взгляд, затем наклонился, чтобы поднять сумку.

Когда он выпрямился, Лостара шагнула вперёд.

Её перчатки с силой врезались в висок Жемчуга.

Со стоном он рухнул без сознания.

— Идиот, — пробормотала она, поднимая сумку.

Она натянула перчатку, со вздохом подняла мужчину и закинула себе на плечо.

До оазиса оставалось менее двух тысяч шагов, воздух над ним казался чёрным от пыли и дыма бесчисленных костров. В тени деревьев виднелись стада коз. Развалины стены простирались в обе стороны.

Лостара начала спускаться вниз, придерживая Жемчуга.

Она приближалась к лагерю, когда услышала справа стук лошадиных копыт. Сбросив Жемчуга на землю, она пригнулась. Мимо проехала дюжина всадников, направлявшихся на северо-восток. Лошади выглядели измождёнными, с опущенными головами. Среди всадников она разглядела двух пленников.

Несмотря на слой пыли и сгущающуюся мглу, Лостара узнала форму узников. Малазанцы. Ашокский полк. Думала, их больше не осталось.

Воины ехали без сопровождения, не сдерживая галоп аж до самого оазиса, где скрылись под сенью редких деревьев.

Лостара осмотрелась и решила, что выбранное место идеально подходит для ночевки. Мелкий котлован у подножия склона. Устроившись здесь, они будут невидимы со всех сторон, кроме гребня, да и то маловероятно под покровом тьмы. Она проверила Жемчуга, нахмурившись при виде фиолетовой шишки на виске. Однако его дыхание было спокойным, а сердце билось медленно и размеренно. Она расстелила его плащ, перекатила Жемчуга на ткань, затем связала и заткнула рот кляпом.

Когда котлован погрузился во тьму, Лостара приготовилась ждать.

Некоторое время спустя, из тени явилась фигура. Некоторое время она оставалась неподвижной, затем молча направилась прямо к Жемчугу.

Лостара услышала приглушенное ворчание:

— Ты почти проломила ему череп.

— Он твёрже, чем ты думаешь, — ответила она.