В конце 2002 года, пока Пол заканчивал второй этап своего американского тура, Хэзер активно раздавала интервью, рекламируя «Один только шаг» и свою кампанию Adopt-A-Minefield (в пользу которой обещала перечислить все гонорары). И почему-то получалось, что именно она привлекала все внимание прессы.

В Британии таблоиды не отступались от нее ни на секунду. Sun опубликовала ее свадебную фотографию рядом с другой, из восьмидесятых, на которой она позировала топлес. Mail On Sunday откопала Чарльза Стейпли — актера, с которым ее мать жила после ухода от ее отца (и который играл в телесериале «Перекресток», где звучала музыка Пола).

В Америке лучшие журналы и новостные программы предоставили ей возможность дать отпор. Причем теперь в ее вооружении были не только жалобы на «вранье» таблоидов, но и кое-что вещественное. Sunday Mirror накануне вышла с материалом о том, что в Британии Хэзер якобы была объектом расследования правительственной комиссии по благотворительности в связи с расходованием средств, собранных для жертв землетрясения в Гуджарате в 2001 году. Утверждение пришлось отозвать — издатели газеты вскоре должны были выплатить материальную компенсацию, которая, согласно заявлению Хэзер журналу New York, «истощит их финансовые ресурсы». (Едва ли: они заплатили всего 50 тысяч фунтов.)

В интервью Эндрю Голдману, журналисту New York, она опровергла и ту часто повторяемую в британской прессе информацию, что дети Пола ее не любят и ей не доверяют. Она беседует со своей тезкой Хэзер каждый день, сказала она, и так «блестяще» сошлась со Стеллой, что недавно та выпустила об этом пресс-релиз. Когда Голдман вслед за этим связался с пиарщиками компании Stella McCartney, ему сказали, что Стелла никогда не обсуждает публично семейные дела и поэтому такой пресс-релиз просто не мог существовать.

Как и можно было ожидать от Хэзер, два ее главных телеинтервью оставили резко противоположные впечатления. Первое, на ABC, она дала Барбаре Уолтерс, которую настолько покорила двумя годами ранее в Лондоне, что удостоилась от нее сравнения с принцессой Дианой. Однако на этот раз, по воспоминаниям Уолтерс, она вела себя как примадонна — приехала на съемки с личной помощницей (сестрой Фионой) и телохранительницей, «вела себя невыносимо» с продюсерами и жаловалась даже на температуру воды в своем стакане (температура должна была быть комнатной, поскольку Хэзер страдала от изжоги).

Пол тоже приехал в студию вместе с ней и наблюдал за интервью вживую, выслушав в том числе несколько не слишком лестных высказываний в свой адрес. «Я замужем за самым известным человеком в мире, и для меня это очень неудачное обстоятельство… Это человек, у которого всю его жизнь все получалось, как он хотел. Когда ты знаменитость с девятнадцати лет, иногда бывает непросто прислушиваться к мнению других людей».

На этот раз Уолтерс выступала в своей обычной дотошной инквизиторской манере, однако когда она попыталась коснуться некоторых тем, обсуждаемых в английской прессе, то обнаружила «совершенно другую сторону» памятной ей, еще так недавно открытой и обаятельной собеседницы. После эфира она пожаловалась своему продюсеру на «непробиваемость» Хэзер, не подозревая, что разговор слышит Пол. «Мне нравятся непробиваемые женщины», — сказал он.

Вторым важным телесвиданием Хэзер стало появление в эфире у Ларри Кинга на канале CNN 30 октября. За год до того она уже была здесь вместе с Полом — тогда она присоединилась к нему только в последней части и все время уважительно держалась в тени. Теперь ей предстояло самостоятельное часовое интервью с Кингом — ведущим, старательно поддерживавшим образ эдакого старорежимного редактора городской газеты, который не даст никому вешать ему лапшу на уши.

Однако он обошелся с Хэзер на удивление мягко: принял на веру ее утверждение, что «Один только шаг» — совсем другая книга, чем «В трудном положении», ибо в ней «намного больше глав», и в отличие от многих встретил повествование о трудном детстве, изложенное в начале биографии, без всякого скепсиса. Хэзер в который раз воспроизвела самый его шокирующий эпизод: как в возрасте семи лет ее и подругу по школе похитил учитель плавания и как они три дня оставались заточенными в его квартире, где Хэзер была вынуждена смотреть, как он мастурбирует, а подруга стала жертвой сексуального насилия.

К перечню кошмаров своей семейной жизни она добавила еще один, ранее никогда не звучавший: оказалось, ее мать потеряла ногу в том же возрасте, что и она сама, но что ногу «заново прикрепили», и когда мать ходила на костылях, отец все равно избивал ее и даже толкнул ее в ванну с обжигающе горячей водой.

«Приходилось ли вам когда-нибудь заниматься проституцией?» — таков был самый неприятный вопрос Кинга, относившийся ко времени, когда она, по ее словам, жила на улице.

«Нет, никогда, — ответила Хэзер. — Никогда».

После этого разговор переключился на ее самостоятельно спроектированный ножной протез. «Который, кстати, — сказала она неожиданно, — я сейчас сниму, если вы не возражаете» — и тут же проделала трюк, так часто исполнявшийся ей в палатах с пациентами-ампутантами. Затем она передала снятый протез Кингу, обнажив свою культю и предложив ему ощупать ее своими руками. «Вот это да! А Пола такое не отталкивает?» — спросил он, исполняя ее просьбу. Она повторила, что и до, и после несчастного случая каждому встреченному ею мужчине хватало недели, чтобы сделать ей предложение.

Подобное откровенное зрелище шокировало бы чувствительных британцев, однако Америке пришлось как раз по вкусу. «Вы отчаянная девица, Хэзер», — сказал ей Кинг, настолько очаровавшийся, что через несколько месяцев доверил ей ведение одного эпизода своего шоу. Чтобы сделать ее выход на замену максимально эффектным, Пол договорился, чтобы она смогла взять интервью у обычно державшегося в стороне от журналистов легенды киноэкрана Пола Ньюмана.

Со времен The Beatles Anthology общение между Полом и Йоко совсем сошло на нет. Любой, кто спрашивал его, как теперь обстоят дела между ними (например, Ларри Кинг), слышал в ответ только дипломатичное пустословие: «Мы не „не ладим“. Но, понимаете, это вроде как есть такие люди, с которыми вам, наверное, не суждено близко сдружиться. Я не то чтобы могу взять и позвонить… „Эй, Йоко, как делишки, дорогая?“»

Однако было очевидно, что они не особенно стремятся оказаться в обществе друг друга, даже когда находятся в одном и том же месте в одно и то же время, даже если место это — Ливерпуль. Еще летом, в июле, Пол приехал туда, чтобы поприветствовать королеву, объезжавшую Британию по случаю золотого юбилея своего правления, и показать ей свою выставку в галерее Уокера. Йоко тоже была там по случаю: она открывала новый терминал аэропорта, только что получившего имя Джона Леннона.

Это была неслыханная честь: ни один аэропорт в Британии раньше не называли именем человека, и ни один не был назван с тех пор. Вместе с переименованием была открыта первая муниципальная статуя битла в Ливерпуле — фигура Джона в семь с половиной футов, обозревающая зал регистрации. Логотип аэропорта позаимствовал подходящую строчку из «Imagine» — «Above us only sky» («Над нами — только небо»).