Вместо того чтобы привлечь свой превосходный состав 1993 года, он собрал новый, повторно наняв лишь лондонского клавишника Уикса Уикенса, которого наградил титулом музыкального директора. Остальные были опытными американскими сессионщиками: лид-гитарист Расти Андерсон и барабанщик Эйб Лабориель-младший, которые оба участвовали в записи Driving Rain, и Брайан Рэй, белокурый загорелый молодой калифорниец, отвечавший попеременно за гитару и за бас. Рэй находился под таким впечатлением от игры на басу самого Пола, что «примерно первые полгода не смел поднять глаза от грифа».

При этом ни у кого не было и мысли, что Хэзер по примеру Линды тоже станет членом группы, даже несмотря на некоторые навыки игры на саксофоне. На этот раз любовь была не настолько слепа.

Первый из двух этапов главной, американской части тура, стартовавший 1 апреля в Окленде, штат Калифорния, удивил кое-какими новшествами. Каждое шоу начиналось с выступления молодой франко-канадской цирковой труппы под названием Cirque du Soleil, которая отличалась тем, что исключила из репертуара традиционные — часто жестокие — номера с животными. Пока покрытые золотой краской акробаты и балерины исполняли свои трюки наверху, из динамиков неслись ремиксы танцевальных треков, написанных Полом совместно с Мартином («Юсом») Гловером.

Однако это была лишь прелюдия, которую стоило вытерпеть ради момента, когда над сценой появлялась гигантская тень «скрипичного» баса — и тогда все снова видели те самые глаза, с тем же наивным взглядом, тот же нежный подбородок, лишь слегка потерявший форму, по-юному густую шевелюру, теперь, правда, отсвечивающую не совсем натуральным каштановым цветом, и футболку, на которой вместо надписи «ПЕРЕХОДИТЕ НА ВЕГЕТАРИАНСТВО» красовалось «НЕТ ПРОТИВОПЕХОТНЫМ МИНАМ» («NO MORE LANDMINES»). Среди зрителей в избытке присутствовали обожатели-мегазвезды: Сильвестр Сталлоне, Джек Николсон, Майкл Дуглас, Брайан Уилсон. Женщины вопили громче, чем в 1963 году, а глаза брутальных мужчин наполнялись слезами при первых нотах «All My Loving».

Пол чувствовал, что у него есть миссия: поднять дух аудитории по примеру Beatles, которые когда-то, не слишком осознанно, осветили мрачные дни, наступившие после убийства Кеннеди. Это чувство не было плодом обыкновенного самомнения рок-звезды. Одна женщина из числа специальных гостей, которых приводили за кулисы, рассказала ему, что после 11 сентября поклялась никогда больше не летать, но ради встречи с ним села в самолет. И «Freedom» становилась кульминацией каждого шоу. «Давайте сыграем для всех этих прекрасных людей, которые здесь сейчас собрались, — говорил он группе перед выходом на сцену. — Чтобы у всех был душевный подъем».

Недавняя смерть Джорджа повлияла на представление менее броским, но не менее памятным образом. В дань уважения Пол исполнил «Something» — самую знаменитую песню его бывшего товарища по группе, — однако не с обычным для нее эмоциональным накалом и богатой оркестровкой, а в одиночку, тихо подыгрывая себе на укулеле — инструменте, который любили оба.

В мае ему пришлось ненадолго слетать домой, чтобы посетить выставку своих картин в знаменитой ливерпульской галерее Уокера. Подростками они с Джоном, прогуливая соответственно школу и колледж, нередко заходили сюда, чтобы поглазеть на здешних Рембрандтов, Пуссенов и прерафаэлитов. Джон, имевший репутацию «серьезного» художника, потом часто выставлялся, однако никогда на таком уровне в своем родном городе.

Выставка «Искусство Пола Маккартни» (лестно для автора размещенная по соседству с залами Тернера) включала в себя семьдесят полотен, созданных за последние двадцать лет, и шесть скульптур из выловленных на суссексском берегу коряг. Тематически они в основном представляли собой пейзажи, натюрморты с цветами и абстрактные композиции, вдохновленные кельтской мифологией, хотя были здесь и несколько сознательно шокирующих вещей с заглавиями вроде «Сиськи в огне», «Бегущие ноги с пенисом» и «Боуи изрыгает» — Дэвид Боуи, которого тошнит. Единственная картина, завершенная после появления в его жизни Хэзер, называлась «Большое сердце 1999» и представляла собой красное сердце, на котором была выцарапана обнаженная фигура.

На предпоказе для прессы Пол, тонко переплетая нотки самоуничижения и бахвальства, вспоминал о том, как давным-давно они с Джоном ходили по этим же залам. «Если бы я тогда сказал: „Когда-нибудь здесь устроят мою выставку“, я почти наверняка знаю, что бы он мне ответил… Я не пытаюсь произвести впечатление ни на кого, кроме самого себя. Я думаю, что показал миру уже достаточно».

Хэзер присутствовала на каждом из первых двадцати семи американских концертов тура, и каждый вечер Пол посвящал ей «Heather» с содержащимся в ней признанием в вечной любви: «I could spend eternity inside your loving flame» («Я мог бы провести вечность, объятый пламенем твоей любви»). Но он вспоминал и о Линде, предназначая «My Love» — его знаковую песню для нее — «всем любящим, кто здесь присутствует, и вы знаете, что я говорю о вас». Даже лавовая лампа на синтезаторе Уикса Уикенса выглядела памятником тем, которые Линда когда-то расставляла на сцене.

Его по-прежнему забавляло, что Хэзер — единственная среди подпевающей каждый вечер толпы — не знала почти ничего о Beatles и не могла назвать почти ни одной битловской песни его авторства. «Она услышит что-нибудь по радио и говорит: „Эй, а это классная вещь. Не твоя случайно?“ — смеялся он. — Я говорю: „Да, это Get Back“».

Оператор, снимавший материал для документального фильма, который следовал за ними, поймал несколько прочувствованных моментов: как они идут под руку по закулисным коридорам, как делят друг с другом суши на борту гастрольного самолета, как общаются с шимпанзе (которому Пол не устоял от соблазна сыграть на синтезаторе). Но тут же встречаются и обмены колкостями. В одной из сцен, происходящей в гостиничном люксе, Пол дает интервью по телефону, а Хэзер в нескольких шагах от него сидит, уставившись в ноутбук. Он вслух размышляет о том, что когда-то гастрольная жизнь вся вертелась вокруг того, чтобы «свести знакомство с девочками», а теперь он не стал бы и пытаться: «Оно того не стоит. Я бы сразу выдохся».

«Ты бы даже и не захотел», — кричит Хэзер из-за своего ноутбука.

«Я не могу говорить с тобой и одновременно давать интервью», — отвечает Пол с довольно натянутой вежливостью, однако она упорствует: «Скажи, что ты бы не захотел, или я буду продолжать перебивать!»

Он обращает дело в шутку, строя из себя неотесанного североанглийского мужчину: «Что за крик с кухни! Женщина, вернись к своим тарелкам!»

Рано утром 18 мая, сразу после заключительного концерта того же первого этапа американских гастролей, они вселились в отель «Тернберри-айл» в Майами. Спустя короткое время до охранников, обходивших сад под окнами их люкса, донеслись звуки ожесточенного спора. Один позже утверждал, что слышал крик Пола: «Я не хочу на тебе жениться! Никакой свадьбы! Мы ее отменяем!» Затем он появился на балконе и швырнул индийское обручальное кольцо Хэзер в сад.

Позвонившему в номер гостиничному портье он сперва ответил, что все нормально и ничего не произошло, но потом признался, что кольцо «потерялось», и попросил помочь его найти. После затянувшихся поисков в саду силами персонала — на четвереньках, в проливной дождь, с привлечением металлодетекторов — кольцо, наконец, обнаружилось под одним из кустов. Пол, к тому времени уже вернувшийся в Британию, ради доставки кольца купил авиабилет первого класса для гостиничного менеджера Рудольфа Гимми и дополнительно отправил нашедшему его награду в 1500 фунтов.