личности, и они всего чаще избираются историками; но рядом с этим нельзя упускать из виду и типы более обыденных людей вроде царицы Прасковьи Фёдоровны. Их жизнь как представителей наибольшей массы общества имеет несомненный интерес и значение и, конечно, лучше всего может служить для наглядного изображения общественной жизни в известный пережитый обществом момент».

После смерти мужа, царя Ивана Алексеевича, она была переведена из Кремля в Измайловскую резиденцию, где и воспитывала дочерей – пятилетнюю Екатерину, трёхлетнюю Анну и двухлетнюю Прасковью.

По словам историка: «В период пребывания вдовствующей царицы Прасковьи Фёдоровны Измайлово оставалось островком старой России, которого не затронули бурные преобразования царя Петра I. Двор вдовствующей царицы составляли две с половиной сотни стольников, штат царицыной и царевниных комнат, десятки слуг, мамок, нянек и приживалок. Со времён царя Алексея Михайловича в Измайлове было разбито опытное дворцовое хозяйство. Яблоневые, грушевые и вишнёвые сады окружали берега двадцати прудов – Просяного, Лебедевского, Серебрянского, Пиявочного и других».

Царица Прасковья Федоровна. Литография XIX в.

Историк Семевский отметил также:

«В прудах водились стерляди с золотыми кольцами в жабрах, которые были надеты ещё при царе Иване IV Васильевиче. В оранжереях усадьбы росли тропические растения и заморские тюльпаны. Царь Алексей Михайлович разбил в усадьбе тутовый сад и плодоносящий виноградник. Во дворце был придворный театр, в котором ставили пьесы. Посетивший усадьбу в конце XVII века немецкий путешественник И. Г. Корб оставил такое описание своего посещения усадьбы:

“…следовали музыканты, чтобы гармоническую мелодию своих инструментов соединить с тихим шелестом ветра, который медленно стекает с вершины деревьев. Царица и незамужние царевны, желая немного оживить свою спокойную жизнь, которую ведут они в этом волшебном убежище, часто выходят на прогулку в рощу и любят гулять по тропинкам, где терновник распустил свои коварные ветви. Случилось, что августейшие особы гуляли, когда вдруг до их слуха долетели приятные звуки труб и флейт; они остановились, хотя возвращались уже во дворец. Музыканты, видя, что их слушают, стали играть ещё приятнее. Особы царской крови, с четверть часа слушая симфонию, похвалили искусство всех артистов”».

Дочерям покойного царя Ивана Алексеевича дали прекрасное по тому времени образование: им, по словам историка, «преподавали азбуку, арифметику, географию, танцы, французский и немецкий языки».

То есть Анна Иоанновна была достаточно хорошо образована и, конечно, превосходила в образовании своего супруга, за которого её выдали, особенно не интересуясь её желаниями. Да вот только брак был недолгим.

Безудержное пьянство в дни бракосочетания подорвало здоровье жениха, и он умер, так и не доехав до Курляндии. Казалось бы, на том и окончилась эпопея с выдачей за границу Анны, но Пётр запретил ей оставаться в России и отправил в Курляндию. Ну а о жизни её там поговорим в соответствующей главе, поскольку она наложила отпечаток на характер будущей императрицы, да и на её отношения к своей двоюродной сестре Елизавете Петровне.

Несчастная судьба ожидала и дочь самого Петра Анну Петровну.

Несмотря на то что инициатор её брака с Карлом Фридрихом покинул сей мир, мать Анны, ставшая императрицей, не расторгла брачный контракт, а, напротив, торопила с венчанием, причём не стали ожидать даже года после смерти отца.

Бракосочетание с герцогом состоялось уже 21 мая 1725 года, в Троицкой церкви на Петербургской стороне.

Участь царевен или великих княжон не слишком отличалась в этом плане от невест как из знатных родов, так и из простого народа.

Согласно «Домострою», отец семейства решал, кто станет женихом, да и невест для сыновей тоже выбирали отцы. То есть всё по «Домострою», книге, полное название которой звучало так: «Книга, называемая “Домострой”, содержащая в себе полезные сведения, поучения и наставления всякому христианину – мужу, и жене, и детям, и слугам, и служанкам».

Вот такая обстановка складывалась вокруг Елизаветы Петровны.

Уехала в дальние края сестра Анна, а тут ещё скрутила болезнь императрицу-мать. Болезнь привела в действие враждующие силы.

Меншиков воспользовался моментом и решил ещё более упрочить свои позиции во власти с помощью завещания Екатерины, наименованного «Тестаментом».

Мнение императрицы его уже особенно не интересовало. Меншиков приехал во дворец. А там охрана с заявлением о том, что не велено никого пускать. Государыня больна.

– Это кого ж не велено?

– Всех! – был ответ.

Меншиков грубо отодвинул часового, преградившего путь. Что тут делать? Стрелять? Но так ведь это сам Меншиков! Уж конечно, охрана знала всё то, что никто не знал, потому как знать не положено. Знала, в каких отношениях Меншиков с императрицей.

– Мне нужно к императрице! – грубо сказал всесильный временщик и беспрепятственно прошёл во дворец, хотя начальник караула, прибежавший на шум, попытался пояснить:

– Императрица в тяжёлом состоянии. Ей нужен покой.

Меншиков и слушать не стал. Прошёл во дворец, и никто не решился противиться, зная, что это потом им прощено не будет.

Вот и опочивальня, в которой прежде не раз бывал по совершенно иному поводу. Сел на кровать, достал пакет и раскрыл его. В пакете находилось завещание – «Тестамент». Сказал:

– Вы должны это подписать.

Что оставалось делать Екатерине? Она слабеющей рукой подписала завещание, тем более всё там было по закону, поскольку Пётр Второй имел право на российский престол, правда, только после достижения совершеннолетия. Ну а пока власть переходила к Меншикову.

Вот основные пункты «Тестамента»:

«1. Великий князь Петр Алексеевич имеет быть сукцессором (наследником. – Ред.).

2. И именно со всеми правами и прерогативами, как Мы оным владели.

3. До совершеннолетия не имеет за юностию в правительство вступать.

4. Во время малолетства имеют администрацию вести Наши обе цесаревны, герцог и прочие члены Верховного совета, которой обще из 9 персон состоять имеет…»

И далее положения, уже касающиеся Елизаветы Петровны и её сестры Анны:

«… 8. Ежели великий князь без наследников преставится, то имеет по нём цесаревна Анна со своими десцендентами, по ней цесаревна Елисавета и ея десценденты, а потом великая княжна и её десценденты наследовать, однако ж мужескому полу наследники пред женским предпочтены быть имеют. Однако ж никто никогда Российским престолом владеть не может, которой не греческого закона или кто уже другую корону имеет…»

Завещание для больной уже в то время императрицы было написано Елизаветой Петровной. Составлялось оно инородцем графом Геннингом Фридрихом Бассевичем, или Бассевицем, президентом тайного совета герцога Шлезвиг-Голштинского Карла Фридриха, фактическим главой его правительства до 1728 года. То есть официально никаких должностей в русском правительстве не занимавшим. Увы, этакие фокусы нередки, ведь и Конституцию 1993 года писали нам американцы и прочие нелюди. А теперь, когда делаются попытки убрать