Оставшись без работы (и без особых надежд на то, чтобы найти новую), Герхард решил посвятить себе второй страсти всей своей жизни – музыке. Еврейский культурный союз попросил его написать еврейскую музыку, но он отказался – Герхард мечтал писать лирическую и романтическую музыку. Он написал больше 200 песен, но они редко исполнялись на концертах Еврейского культурного союза – так что в большей степени он писал их для себя. Семье пришлось переехать в маленькую и неуютную квартирку – старую они больше не могли себе позволить.

Питер Вайден, автор самой важной биографической книги о Стелле Гольдшлаг, был её одноклассником – в те годы его звали Петер Вайденрайх. Его семье повезло больше, чем семье Гольдшлагов – в 1937 году они смогли получить визу и уехать в США. Общаясь о Стелле с теми, кто знал её в детстве, он узнал о том, что до 1933 года мать Стеллы всегда одевалась по последней моде – и такую же одежду покупала дочери; вообще дочь занимала первое место во всех разговорах Тони Гольдшлаг – о чём бы и с кем бы она ни общалась.

«Стелла была Мэрилин Монро нашей школы: высокая, стройная, длинноногая, крутая, с бледно-голубыми глазами, белыми зубами и бледной шелковистой кожей. Ее короткие светлые волосы, казалось, танцевали, когда она двигалась. Ее осанка была настолько идеальной, что ее было нетрудно представить в качестве памятника Красоты на пьедестале, вдали, в тишине, в высших сферах – шедевр, неприкасаемый, мечта растущего мальчика и желанный образ, который я не мог забыть» – в таких выражениях описывал её Вайден в своей книге.

Она действительно была такой – принцессой из ассимилированной еврейской семьи; знакомые и друзья семьи сравнивали ее с Ширли Темпл – и Стелле нравилось это сравнение. Или, как тогда говорили, из «семьи германских граждан иудейской веры». Но все это закончилось после того, как канцлером Германии стал Адольф Гитлер.

В 1935 году евреям в Германии запретили учиться в государственных школах – и Стелле пришлось поступить в частную школу Гольдшмидт. Она была основана в том же году Леонорой Гольдшмидт и смогла просуществовать до 1939 года – после чего учителя и 80 учеников уехали в Британию и заново открыли там свою школу в городке Фолкстон. Для Стеллы переход в эту школу был неприятным событием – она, одаренная своими родителями совсем нееврейским именем, стеснялась своих корней, а теперь насильно была вынуждена их признать. К тому же школа была довольно дорогой, и Стелла бы не смогла в ней учиться без стипендии – осознание собственной бедности было болезненным.

Стелле не нравились одноклассники, не нравилось признавать себя еврейкой – и она врала соученикам, что ее мать – христианка, хотя все прекрасно знали, что это не так, равно как и то, что мать Стеллы поёт в синагоге.

Одновременно с этим Стелле хотелось блистать. Её регулярно сравнивали то с Марлен Дитрих, то с другими знаменитыми дивами 1930-х годов; она обожала джаз, танцы и мечтала о карьере в кино. Всё это подстегивало ее сексуальность – она приносила в школу фривольные (или считавшиеся такими) романы, рассказывала подругам термины из сексуальной сферы и всячески фраппировала девушек из школы Гольдшмидта – до такой степени, что некоторые избегали общения с ней из-за дискомфорта, который они испытывали при разговоре на подобные темы. Единственной постоянной подругой Стеллы в ту пору была Лили Бауманн, тоже тяжело переживавшая свое положение – в предыдущей школе ее бывшая лучшая подруга и соседка по парте перестала с ней общаться, сказав, что от Лили «воняет еврейской кровью».

Родители Стеллы в это время постоянно пытались уехать из Германии. Но сделать это было не так-то просто – для этого не только требовалось довольно много (потому что немецкие власти накладывали огромные налоги на отъезжающих, стараясь их оставить без денег, активов и собственности), но ещё и потому что получить визу без родственников за рубежом, способных помочь встать на ноги в новой стране, было довольно непросто. В итоге у Гольдшлагов уехать не получилось.

Стелле не повезло. В отличие от родителей будущего биографа Стеллы Петера Вайденрайха; в феврале 1937 года семья Вайденрайхов села на корабль «Вашингтон» и отправилась в США. И, как оказалось, очень вовремя.

7 ноября 1938 года 19-летний Гершель Гриншпан пришел в немецкое посольство в Париже и пять раз выстрелил в третьего секретаря посольства Эрнста фон Рата – молодого немецкого дипломата-аристократа с огромным шрамом от мензур-дуэли на правой щеке. Пули попали в селезенку, желудок и поджелудочную железу. Раны были смертельными, но несмотря на это Гитлер решить отправить своего личного врача Карла Брандта на помощь фон Рату (именно Брандт спустя несколько лет будет руководить программой Т4 по умерщвлению инвалидов, душевнобольных и людей с особенностями развития – и за это будет повешен в 1948 году). Но врачи фон Рату не помогли – и он скончался 9 ноября в Париже.

Основным мотивом убийства считалась месть – 12 тысяч евреев (среди них родители Гриншпана) в августе 1938 года были насильственно и жестоко депортированы в Польшу. Еврейская община во Франции, опасаясь, что в Германии начнут мстить евреям, поспешила заявить о невменяемости Гриншпана. Германия же сперва потребовала экстрадиции, планируя устроить публичный процесс, но Гриншпан заявил о том, что состоял с фом Ратом в гомосексуальной связи (врачи подтвердили, что фон Рат был гомосексуалистом и болен гонореей). Позднее, после разгрома Франции в 1940 году, Гриншпан был вывезен в Германию, но от идеи публичного процесса вновь отказались.

У выстрелов в Берлине было прямое и немедленное последствие – Хрустальная ночь. Нацисты уже давно ждали удобного случая для такой атаки, даже пытались подготовить провокацию – но в итоге им невольно помог Гриншпан. По всей стране 9 и 10 ноября прокатилась серия погромов – евреев избивали и убивали, витрины их магазинов разбивали, люди атаковали синагоги и пытались поджечь дома в тех районах, в которых жили евреи.

В день погрома Стеллу раньше отпустили из школы – из-за беспорядков. Стелла не сразу поняла, что происходит – осознание пришло только когда она увидела разбитую витрину еврейского магазина и почуяла запах гари – неподалёку горела синагога. На улицах творилось что-то ужасное: всюду было рассыпано стекло от разбитых витрин; люди играли в футбол шляпами, украденными из магазина одежды, принадлежавшего евреям, другие носились по улицам, размахивая бюстгальтерами и рубашками. Стелла поспешила домой; отца не было – он прятался где-то в городе вместе с друзьями-американцами. Дома пришлось затаиться – обе женщины не зажигали свет, ходили по квартире в одних чулках и очень аккуратно. В Германии в эти часы шли аресты – около 20–30 тысяч евреев были арестованы и отправлены в концлагеря.

Примерно через год после еврейских погромов началась Вторая мировая война. Германия оккупировала Польшу; на Западном фронте продолжалась «Странная война», которая превратится в обычную только в конце весны 1940 года.

Стелла же словно старалась не замечать происходящего вокруг неё. Она училась в школе искусств Feige and Strassburger, училась создавать иллюстрации моды для журналов и подрабатывала натурщицей, позируя обнажённой для художников. Кроме того, она пела в еврейском джаз-банде, а выходные проводила вместе с друзьями в доме предпринимателя Кюблера. Фронтменом группы был сын Кюблера – Манфред: красивый, высокий голубоглазый блондин, отлично игравший на аккордеоне, гитаре и саксофоне. Отец Манфреда дружил с семьей Гольдшлаг уже давно.