находила все затонувшие корабли, на поиски которых она отправлялась. Просто нужно знать, что отбросить, чтобы внизу обнаружилось искомое.

Размышления на тему прошлых водолазных экспедиций подкинули ей одну идею. Она закрыла ноутбук и рылась в архивных документах, пока не нашла список кораблекрушений, зафиксированных поблизости от Норман-Клиффе. Список оказался пугающе длинным, в нем были корабли разных размеров и с разным количеством жертв; все они терпели бедствие в этих водах до 1850 года. То барк затонул в шторм, то шхуна налетела на отмель. Семнадцать кораблекрушений в 1845-м, двадцать одно в 1848-м, два в 1849-м… Ноль в следующем году. Одно год спустя. У Мари по спине побежали мурашки. «1849» – записала она в блокноте и обвела в кружок.

За следующую сотню лет всего несколько кораблей разбились здесь так, что не подлежали восстановлению. Мари достала телефон, набрала номер, который дала ей Эванджелина, и, слушая долгие гудки, еще раз пробежала названия глазами:

Пароход «Теннерд» («Компания морских перевозок Теннерда») – 2 чел.

Пароход КПС[14] «Онтарио» (Канадское королевское морское пароходство) – 11 чел.

«Дерзкая Анна» – 3 чел.

Пароход «Сент-Грей» («Компания морских перевозок Веттри») – 20 чел.

«Эвернетт» – 7 чел.

– Архив Мемориального университета. – Женщина, ответившая Мари, слегка задыхалась, как будто бежала к телефону и схватила трубку на последнем звонке. – О, да-да, понятно, – сказала она, когда Мари представилась. – А я Кия Толли. Мисс Девон предупредила, что вы позвоните. Чем я могу вам помочь?

– Я собираю информацию о Маяке Свана, который должен был находиться рядом с городом Норман-Клиффе, – сказала Мари. – В тысяча восемьсот сорок девятом году там значительно снизилось количество кораблекрушений, и я думаю, это произошло потому, что именно тогда на скалах построили маяк. Вы можете пролистать судовые журналы примерно с тысяча восемьсот сорок пятого по тысяча девятьсот двадцатый год? Меня интересуют все упоминания о маяке от кораблей, выходивших из Сент-Джонса или направлявшихся туда.

– Конечно, – сказала Кия. – Начну прямо сейчас.

Прошло два часа, а она так и не перезвонила, и собственные поиски Мари тоже не увенчались успехом – никаких следов маяка не обнаружилось.

В конце концов Мари откинулась на спинку стула и потерла глаза. Погода за окном все еще была восхитительная, и, казалось, солнце посмеивалось над ней, напоминая, что свой первый шанс побывать на скале она променяла на бессмысленное сидение в душной библиотеке. Мари встала, потянулась и прошлась по небольшому залу, давая глазам отдохнуть от чтения. Она остановилась перед единственным произведением искусства, украшавшим интерьер. Это была черно-белая фотография стройного ряда деревянных будок для разделки рыбы в порту, сделанная в пору расцвета рыбного промысла в регионе, до того как из-за неконтролируемого вылова в гигантских масштабах на Большой Ньюфаундлендской банке ловить там стало и вовсе нечего и рыболовецкие предприятия на острове стали закрываться. На рамке была наклейка с надписью «Продается. Из коллекции местного историка Чарли Квентина».

«Ага», – сказала себе Мари и вернулась к ноутбуку.

На веб-сайте Чарли Квентина она нашла прекрасно структурированный каталог коллекции произведений искусства, упорядоченных по годам, начиная с 1900-х. Мари кликнула на самый ранний год и принялась медленно скроллить длинную вереницу картин и фотографий. Она несколько секунд рассматривала акварельный пейзаж со скалой в лучах восходящего солнца и каким-то белым пятном на ее вершине, которое с одинаковым успехом могло оказаться как маяком, так и одиноким облаком, затем прокрутила дальше пеструю ленту из фотографий: семейные портреты, пикники, рыбаки, пляжи, деревья, бегущие олени, собаки в брызгах воды от мокрой шерсти. Когда перед ней проплыли на экране три четверти снимков на странице за первые месяцы 1904 года, нашлось именно то, что она искала.

Мари порывисто наклонилась ближе, едва не ткнувшись носом в экран. Это была фотография группы людей на опушке леса. Перед ними на покрывале была разложена еда. В углу композиции виднелся океан. Освещение было плохое, фотография темноватая, но местность на ней определялась безошибочно. Снимок сделали на скале чуть дальше той, самой высокой, напротив города, Цветочной гавани и отмели, которая была различима вдалеке, у самого края фотокарточки. А между деревьями на заднем плане виднелись металлические перила галереи и застекленный фонарный отсек маяка с перекрещенными оконными балками. В нижней части снимка выцветшими чернилами было написано несколько слов витиеватым почерком:

Сент-джонсское лето, пикник в лесу у Маяка Свана.

Картинка. Наглядное подтверждение. Доказательство в черно-белых тонах, слегка размытое, но от этого не менее весомое.

– Привет, Маяк Свана, – сказала Мари. – Где же ты так долго прятался?

Сван

1913 год

Следующее утро выдалось серым и промозглым. С самого рассвета на скале гулял ветер, черные волны ходили под ней ходуном. Дальше вода уже поднялась, было время прилива – ненадолго пропала извечная белая полоса пены, всегда вскипавшей на отмели. Шторм приближался, и было ясно, что океан разбушуется всерьез.

Сван изо всех сил старался об этом не думать. Спал он плохо, во сне видел то «Хейзел», горящую на отмели, то Абигайл Норман, бегущую по скале к маяку, чтобы столкнуть его в океан, – и просыпался. Утром он с особым усердием отдраил кухню и протер пыль с нескольких вещей из прошлого, которые хранил в коробке за ящиком со льдом, – чек из бакалеи с запиской на обороте, набросанной витиеватым почерком Изабель, осколок чайной чашки в розочках, письма от Грейс за то время, когда она еще жила в Сент-Джонсе… Он думал о том, знают ли Корт и Лу Роланды об участии их бабушки в истории маяка. Им этот маяк, должно быть, кажется таким же древним, как сами скалы, естественной и вечной частью пейзажа, без которой невозможно обойтись.

Но когда-то в их семье думали иначе.

Похороны последовали одни за другими. Сначала все прощались с Нико Сваном, погибшим в море. Потом с Томасом Сваном, не пережившим горя. Сразу после крушения «Хейзел» пошли разговоры о необходимости построить маяк, и городской совет обратился в «Банк Норманов». «Маяк? – недоверчиво переспросил Фрэнсис Норман. – Зачем?» – Горожане, пришедшие к нему, зашептались, и он спохватился: – «Ах ну да, разумеется, это была такая трагедия. Но Нико Сван знал местные воды лучше, чем кто-либо. Как бы тут помог маяк? Осветил бы тонущим путь на дно? – Банкир оглядел толпу. – Это будет пустая трата денег, которые можно употребить на что-нибудь иное».

«На более надежные корабли», – подумали одни.

«На похороны», – подумали другие.

Чуть позже выяснилось, что их британское правительство согласно с Фрэнсисом, и горожанам пришлось действовать самостоятельно. Они добыли белоснежные камни в каменоломне и доставили их на телегах к вершине скалы; привезли морем другие материалы, железо и линзу, в маленькую бухту и, чтобы поднять их наверх, соорудили лестницу – вбили металлические штыри с деревянными планками в скалу там, где были уступы,