— Тогда я воспользуюсь ими вечером, после душа. — Она осмотрела флакон. — Ты собираешься продавать духи в простом стеклянном флаконе, как этот?

— Ты хочешь, чтобы я налил их тебе в винную флягу?

— Нет-нет, для меня хорошо и так. Но я уже говорила: мелкие детали значат много. Этот флакон удобен, но непривлекателен. Мне кажется, надо предоставлять клиентам несколько флаконов на выбор, чтобы они уносили личный аромат во флаконе.

— Хорошая мысль.

— И тебе понадобится коробочка. — Эмбер явно была в своей стихии. — Простая, чтобы не отвлекать внимания от духов, но перевязанная красивой лентой. Чтобы она подходила по цвету к флакону или шелковой бумаге, в которую он будет завернут.

— Шелковой бумаге?..

— Если коробочка не подойдет по размеру к личному флакону, флакон надо будет во что-то завернуть, чтобы он не разбился.

Гай с удивлением посмотрел на нее:

— Ты, кажется, понимаешь в искусстве упаковки.

— Потому что я иногда по многу часов упаковываю подарки. И мне нравится добавлять разные мелочи, чтобы люди почувствовали себя особенными. Вышитую ленточку, или тесемку, или немного конфетти в коробке. Говорю тебе, мелочи значат много.

— Как засахаренные лепестки роз на твоем пудинге… — прошептал он.

Следующим утром Гай занимался составлением документации по новому аромату, когда пришло электронное сообщение.

Филипп. Просит о встрече.

Гай вздохнул. У него было такое чувство, что все это кончится разговором с его менеджером в банке. Хотя, если Филипп действительно хочет уйти из компании, удерживать его некрасиво. Но электронные письма ненадежны, особенно если касаются серьезного дела. Гай снял телефонную трубку и набрал номер.

— Это Гай. Я приеду в Грас сегодня во второй половине дня. Хочешь встретиться со мной в офисе?

— В два часа в твоем кабинете, — предложил Филипп.

— Хорошо, — согласился Гай и повесил трубку.

И пошел искать Эмбер. Она читала какой-то журнал и одновременно писала кому-то из своих друзей.

— Я должен вернуться в Грас, — сообщил Гай.

— Какие-то проблемы?

— Нет, — солгал он.

Она сжала его руку:

— Я не слежу за тобой, но у тебя напряженный вид.

— Просто надо кое в чем разобраться.

— Речь идет о твоих новых ароматах? — Она прикусила язычок. — Извини. Я знаю, я не должна была спрашивать. Но мои губы опережают разум.

Он поцеловал ее:

— Это красивые губы.

— Спасибо. — Эмбер помолчала. — Если ты возвращаешься в Грас, значит, мы расстаемся? — Это было бы самое разумное, особенно сейчас, когда в его жизни вот-вот наступит хаос. А втягивать ее в этот хаос нехорошо. — Можно, я буду тебе писать? — спросила она.

Он моргнул:

— Писать?

— То, что ты говорил о личном аромате. Я думала об этом, и у меня возникли кое-какие идеи.

— Почему бы тебе не поделиться ими со мной по дороге в Грас? — Слова вырвались у него прежде, чем он смог их остановить.

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в Грас?

«Скажи ей „нет“. Скажи, что передумал». Но губы не слушались.

— Конечно, если ты хочешь поехать.

— Я бы поехала с удовольствием. Я никогда не была в Грасе, этой мировой столице парфюмерии.

Теперь поздно отступать. Да он и не хочет отступать. Он не готов с ней расстаться.

Эмбер собралась быстро, и они, вернув ее машину, взятую напрокат, отправились в Грас.

— Я думала о том, что ты говорил о личном аромате, — сказала Эмбер. — Это гениальная идея. Я смотрю на нее с точки зрения приемов. Много приемов было устроено ради рекламы драгоценностей. Так почему бы не сделать то же с духами? Можно было бы устроить большой званый вечер, чтобы пробудить больший интерес к этой идее.

— Нет!

— Почему нет? — И тут же она поняла: из гордости. — Слушай, я знаю, что ты — мастер-парфюмер и никому не позволишь вмешиваться в создание ароматов. Но если ты получаешь заказ и у тебя есть время, чтобы поучить, ну, например, людей в салоне красоты, парфюмерный прием будет очень кстати. Разве не так?

— Я не рекламирую свою продукцию. Клиенты сами рекомендуют ее друг другу. К тому же она будет продаваться только в Грасе.

— Гай, рекомендации клиентов — это хорошо, но как все узнают о новых духах? Прочитают в Интернете или в журнале?

— То есть надо иметь дело с назойливыми журналистами? Благодарю покорно.

— Они не все назойливые. Некоторые досаждают ужасно, это верно, но некоторые милы. У Элли наверняка сохранились связи с тех пор, как она работала в агентстве. И у меня тоже есть связи. Я могу помочь.

— Я работаю не так, — ответил Гай. — Вчера я решил, что у тебя есть интересные идеи насчет упаковки, и я бы с удовольствием их обсудил. Но никак не рекламу в прессе.

— Гай, у тебя проблемы с прессой?

«Проблемы с прессой? Ха!»

Он шумно выдохнул:

— Ты же знаешь, что я был женат на Вере. Репортеры здорово нам досаждали.

— Издержки профессии, Гай. Будь реалистом. Если ты — восходящая звезда в мире бизнеса и женат на звезде моды, газеты, естественно, стремятся писать о тебе разные сказки. Это романтично, а публика любит романтику. Тираж издания повышается.

— Дело было не в этом.

— А в чем?

— Сказки — это сказки. А то была реальная жизнь, и в ней все пошло наперекосяк. А журналисты хотели сидеть в первом ряду, когда наш брак разваливался.

Эмбер нахмурилась:

— И твой агент по связям с прессой не вмешался?

— У меня нет агента по связям с прессой.

— Ну, Вера была чем-то вроде этого. То есть я хочу сказать, публика думает, что, если ты сам — не мастер пиара, тебе нужен кто-то, кто представил бы тебя в нужном свете.

Раньше это ему никогда не приходило в голову.

— Ты хочешь сказать, что она отделывалась от них, напуская их на меня?

— Откуда мне знать? Я не знакома с Верой, не знаю, что произошло между вами. И я не хотела лезть в твою жизнь…

Гай вздохнул:

— Я знаю. Слушай, если я расскажу тебе, ты, возможно, поймешь, почему я не хочу иметь дела с прессой, и перестанешь меня уговаривать. — Минуту он молчал, обуреваемый воспоминаниями. — Нам с Верой не надо было вступать в брак с самого начала. По крайней мере, она не должна была бросать работу.

— Она бросила работу, чтобы быть с тобой?