разумное и смертное, то, какой бы ни имел он непривычный для наших чувств телесный вид, цвет, движение, голос, или как бы ни отличался силой, или какой-либо частью тела, или каким бы то ни было свойством природы, никто из верующих не усомнится, что он ведет начало свое от того одного первосозданного человека» (имеется в виду Адам)[31].

Для Святого Августина не существует принципиальной разницы между единичными случаями врожденных человеческих аномалий и целыми чудовищными расами. По его убеждению, если известны случаи отдельных уродств, то можно предположить и существование целых народов с необычной наружностью. Такой же логики придерживался и Исидор Севильский. Он описывал известные ему человеческие аномалии (например, расположение печени с левой стороны, отсутствие рук, наличие лишнего пальца и т. п.), но прибавлял к ним и откровенно сказочные случаи, свидетелем которых он, вероятно, не был, а лишь пересказывал услышанные им байки: например, некоторые случаи рождения младенцев с частями тела животного. В качестве наиболее знаменитого примера подобного рода аномалий Исидор Севильский приводит легендарного Минотавра – получеловека-полубыка, обитавшего на Крите[32].

Чудовищные народы в рукописи «О Вселенной» Рабана Мавра 1425 г.

(Ватиканская библиотека, Pal.lat. 291, f. 75v).

Гигант с тройным лицом, пигмей и скиапод.

Вестминстерский бестиарий, XIII век

(London, Westminster Abbey, MS 22 fol.3r).

Святой Августин, а вслед за ним и Исидор Севильский выражают в своих трудах очень важную и подлинно гуманистическую по своей сути мысль: всевозможные расы «пришельцев» из Индии, Эфиопии и других удаленных уголков земли с их очевидными физическими уродствами не должны восприниматься как представители неких низших категорий одушевленного мира. Они так же, как и любой другой человек, созданы Богом, и это не ошибка Его провидения, а именно замысел, который для нас, простых людей, остается недоступным. Все эти странные и порой страшные существа – часть общей картины мира, созданной по божественным законам гармонии и полноты. Исидор Севильский добавляет к этому: «Существа, которые, как кажется нам, рождаются вопреки природе; но на самом деле не противоречат природе, поскольку появляются в соответствии с божественной волей, а воля Создателя и является природой всякого творения» («Этимологии», книга XI, глава 3). Он также поясняет, что монстры были созданы Богом для того, чтобы что-то продемонстрировать, показать или предсказать. Само слово monstra, как утверждает Исидор, произошло от monitus, то есть «предсказание». Но что именно они предсказывают, Исидор не уточнил. Даже такой видный средневековый богослов, как Рабан Мавр, несмотря на свое умение давать всякому явлению мистическую интерпретацию, так и не нашел, что добавить в отношении монструозных племен. В своем знаменитом труде «О вселенной» он ограничился лишь простым перечислением их названий. По этому же пути пошли и многие другие авторы средневековых энциклопедий, мировых хроник и естественных историй.

Чудовищные расы, XIII век.

Рукопись музея Гетти в Лос-Анджелесе (MS. Ludwig XV 4, fol.117r, 118r).

Когда примерно с XIII века монструозные расы стали появляться на страницах бестиариев, дополняя традиционные для этого типа сочинений разделы про животных, простого перечисления их названий уже оказалось недостаточным. Ведь одна из главных особенностей средневекового бестиария – символически-аллегорическая интерпретация описываемых существ и явлений через призму христианских ценностей. Это означало, что и для людей-монстров необходимо было найти некое мистическое истолкование, отражающее тот или иной нравственный пример. Так, в Вестминстерском бестиарии XIII века крошечные пигмеи стали символами смирения, а гиганты – воплощением гордыни. Кинокефалы олицетворяли собой сварливость, а люди, покрывающие себя нижней губой, – вредность. Эти аллегорические истолкования отличало непостоянство, они могли меняться в зависимости от контекста и замысла автора.

Чудовищные расы, XIII век.

Рукопись музея Гетти в Лос-Анджелесе (MS. Ludwig XV 4, fol.117r, 118r).

Скиапод на капители в церкви в Сен-Париз-ле-Шатель, Франция, XII век.

В более поздних источниках, например в «Римских деяниях» (лат. «Gesta Romanorum») – средневековом сборнике нравоучительных легенд из жизни римских правителей, – люди с длинной нижней губой уже выступают символами правосудия, а люди с длинными ушами – в качестве тех, кто умеет внимать божественным заветам. Кинокефалы олицетворяют там проповедников, а монстры без головы (блеммии) воплощают смирение и скромность. Еще один источник, французский перевод энциклопедии Фомы из Кантимпрэ, датирующийся XIV веком, связывает представителей монструозных народов с человеческими пороками и даже отдельными социальными группами: так, кинокефалы с их лаем вместо слов символизируют клеветников, а люди без голов (блеммии) олицетворяют адвокатов, стремящихся взять за свои услуги как можно более высокую оплату, чтобы набить свои ненасытные животы.

Дикие народы на центральном тимпане нартекса в церкви святой Марии Магдалины в Везле (Бургундия, Франция), около 1125–1130 гг.

Несмотря на негативную трактовку, люди-монстры считались неотъемлемой частью божественного творения, что полностью легализовало их присутствие в церковном пространстве. Наиболее значимый пример – скульптуры романской церкви святой Марии Магдалины в Везле (Бургундия, Франция), являвшейся одним из главных паломнических центров средневековой Европы. Тимпанную композицию центрального портала нартекса (внутренний закрытый вестибюль церкви) занимает фигура Христа, который благословляет апостолов, отправляя их на проповедь в самые отдаленные части света. Народы, населяющие эти территории, изображены ниже, на длинном горизонтальном фризе, протягивающемся вдоль всего тимпана. И хотя сами скульптуры сильно пострадали, в них еще можно различить представителей фантастических рас: гигантов, крошечных пигмеев, которые используют лестницу, чтобы забраться на лошадь, а также панотиев с их ушастыми головами. Последние изображены всей семьей: мама, папа и отпрыск, который, кстати, демонстрирует зрителю, как именно можно спать в ушах, укрываясь ими наподобие одеяла. По убеждению людей Средневековья, эти не ведающие христианства монстры с края света нуждались в облагораживании и исправлении. Апостолы должны были донести до них истины христианского вероучения, без которых эти полулюди-получудовища оставались неполноценными.

Безголовые блеммии, представляющие собой такие пороки, как алчность и обжорство.

Фреска 1511 года из нефа Далбинедерской церкви, Дания.

Несмотря на то что христианские авторы признавали монстров частью всеобщего божественного замысла, на практике они чаще всего служили примерами, которые противопоставлялись представлениям о человеческой нормальности. Племена монстров часто изображались в ситуации противостояния с теми, кто пришел на их территории. Оппозиция «человек – монстр», которая чувствовалась и в античной традиции, в художественной практике Средневековья, несмотря на отдельные исключения, проявилась особенно ярко.

На датской