Пожалуй, только один капитан контрразведки не понимал, что подполковник с просто запредельной «коркой» личного представителя Сталина издевается над ним. Даже умница Гринкевич, услышав глумливые интонации, удивленно смотрел на «Лиса». Ох, недаром все, с кем мы разговаривали, хвалят командира разведроты.

– Хреново ты работаешь, Мирдзин! Мы его сообщника в Ленинграде задержали, от него и узнали об изменнике. Быстро напиши мне список всех, с кем он в последнее время служил, дружил и кто им командовал.

Есть у вас там командир полка, майор… как его там? Игорь! Как там фамилия этого майора, что подследственный назвал? У тебя протоколы допроса. Глянь. – «Лис» наморщил лоб и вопросительно посмотрел на меня.

Вот комик! Это он так этого кровососа на сообщников разводит! Артист погорелого театра! А контрразведчик уже строчил список на листе бумаги.

– Ты разборчивей пиши. Разбирай потом твои каракули. Пиши подробно. Звания и должности не забывай. И отдельным списком добавь тех, кто разрабатывал преступную группу изменников Родины, – прикрикнул «Лис».

Ну да. Сейчас этот тупица всех своих сослуживцев и подчиненных сдаст. Наверное, и дырочку для ордена мысленно в гимнастерке крутит! Как же! Раскрыл группу изменников Родины! Да еще и в действующей армии!

«Лис» тебе прокрутит дырочку, но чуточку повыше. В лобешнике. У него как раз сейчас настроение, соответствующее моменту.

Гринкевич, видя такой расклад, попытался что-то сказать, но «Михалыч» оттер его плечом в угол и, похоже, сунул ему пальцем в печень, чтобы не ломал спектакль.

– Ты вот что, Мирдзин! Полный список сообщников потом напишешь. Так сказать, в процессе. Исхитришься в дороге, если званием подрасти хочешь. Могу тебя и в свою группу забрать. Мне сообразительные люди нужны.

Давай-ка пообедаем, чем угостишь, и съездим в полк, а потом в расположение дивизионной разведки. Но сначала в штаб полка. Поговорим с командиром.

Да! Подследственного мои ребята с собой заберут. Может быть, понадобится провести очные ставки и допросы на месте. И захвати с собой его дело, документы и награды. – «Лис» встал из-за стола и направился на выход.

Все же «Лис» тот еще юморист – «забрать в свою группу» у него означает взять этого капитана НКВД в самый ближайший рейд за линию фронта рядовым бойцом или засунуть его на охрану немецких пленных где-нибудь на побережье Северного Ледовитого океана. Да и то если на этом капитане ничего запредельного не висит, а вот если у него за спиной есть не оправданные ничем расстрелы, будет капитан Мирдзин в штрафном батальоне брать безымянную высотку с винтовкой наперевес.

И хорошо, если бывший капитан НКВД до этой атаки доживет – штрафники ребята простые, но сообразительные. Зарезать энкавэдэшника во время минометного обстрела большинству фронтовых офицеров как высморкаться. Даже думать не будут. Ткнут ножом в печень и уже умирающему засунут тем же ножом поглубже минометный осколок.

Зачем штрафникам в роте мутный стукач, всю свою жизнь выезжающий на чужом горбу? Он и в штрафном батальоне прежние свои привычки не забудет. Уж лучше так, чем по собственной доброте да дурости у стенки оказаться.

Ехать пришлось недалеко – штаб нужного нам полка находился в соседней деревне. Наступающая дивизия воткнулась во многоэшелонированную оборону немцев, и наступление остановилось. Сломать оборону немцев с ходу не удалось, и обескровленные батальоны залегли в чистом поле, медленно закапываясь в землю.

В штабе полка мы попали на местный праздник. Уже был вечер, мела поземка, и я невольно передернулся, представив, каково сейчас пехоте на продуваемой всеми ветрами природе. В то же время командир полка ни в чем себе не отказывал, в одиночку занимая крепкую деревенскую избу, пожалуй, единственную целую во всей деревне. В ней при немцах староста обитал, с ними и свинтил от греха подальше.

С мелкими предателями по приходу наших войск разговор короткий – виселица. Деревенские жители долго не думают, а полковые и дивизионные смершевцы не препятствуют. Бывает, и рядовые пехотинцы местным жителям способствуют, особенно если в деревне одни бабы да ребятишки остались.

Немцам проще в живых остаться, чем нашим предателям. Понятно, что не карателям да гестаповцам, а рядовым Вермахта. Пока там командиры да политработники до полуразрушенной деревни доберутся, а здесь уже полицай или пособник висит. Теплый еще и совсем недавно ногами дергал, а пехота только руками разводит – не мы, местные постарались. Пойди, докажи.

Был комполка поддат, расхристан и весел. В доме помимо него находились заместитель командира полка по политической части, подполковник из штаба дивизии и высокая красивая девушка – старший лейтенант медицинской службы. Когда мы вошли, она, в отличие от своих командиров, стояла у стола по стойке «смирно».

– Это еще там кто? – барственно протянул подполковник Ханников – заместитель командира дивизии по политической части.

Именно с подачи этого подполковника законопатили Гринкевича – замполиту дивизии девочка его понравилась. Та самая, что стояла сейчас по стойке «смирно» посреди комнаты.

Я давно ждал, когда же «Лис» сорвется, да и сам уже еле сдерживал себя, но такого не ожидал. Шагнув к замполиту дивизии, личный представитель Иосифа Виссарионовича Сталина засадил пламенному коммунисту с ноги прямо в середину грудины. Попал, судя по звуку, что издал замполит, точно в «солнышко». Подполковника снесло вместе с табуретом, и он, воткнувшись башкой в стену, отъехал в спасительную для него бессознанку.

Этого не ожидал никто. Кроме меня, пожалуй, но и я такого всплеска эмоций не предвидел, а подскочивший к высшей политической власти в дивизии «Лис» отводил душу, метеля находившегося без сознания подполковника ногами.

Правильно! Нечего об него руки марать.

Замполит полка потянулся к кобуре с «наганом», и я, чтобы не портить торжественность момента, взяв знатока человеческих душ, сердец и политики партии полкового масштаба за редкие волосы, воткнул его мордой прямо в стоящий на столе немецкий металлический котелок с квашеной капустой. Ибо нефиг. Его здесь поставили, чтобы он беспредела не допускал, а он в задницу командиру полка заглядывает.

Командир полка сидел тихо – у него и фамилия Тихонравов, но, судя по собранным «Михалычем» и Грабарем сведениям, комполка – редкостная гнида. Наши ординарцы времени зря не теряли – пока мы развлекали собственным присутствием контрразведчика и обедали, чем Мирдзин поделился, они собрали нам полный пакет информации.

Как эти ушлые мужики такое делают, я не всегда понимаю. Тот же Грабарь минут за семь без мыла к любому человеку в душу залезет. «Михалыч» берет другим – осназовец в возрасте, да еще и Георгиевский кавалер, и «Отвага» у него новенькая. С таким человеком любой готов по душам поговорить, а «Михалыч» умеет разговор поддержать да вовремя поддакнуть.

В дивизии мой ординарец к прачкам сходил, вроде как пуговицу на гимнастерке пришить, как будто у него нитки с иголкой нет, и снял такое количество удивительных историй о нужных нам персонажах, что можно было уже никого не спрашивать. Грабарь в это время в медсанбате разговоры разговаривал. С тем же приблизительно результатом.