– Озябли? Вид у вас какой-то неважнецкий. Точно намокший воробышек. С вами все в порядке? – Он смерил ее внимательным взглядом.

– Все хорошо. Если можно, побыстрей.

– Можно, отчего ж нельзя. – Мужик прибавил газу.

Машина взревела и понеслась по шоссе. Юлька сидела, сжавшись в комок, борясь с желанием разреветься в три ручья.

– Да что с вами? – снова стал докапываться водитель. – Вы плачете, я же вижу. Может, с парнем повздорили? Он вас выгнал?

– Нет, – всхлипнула Юлька. – Никто меня не выгонял.

Подумала немного и добавила тихо:

– Меня ограбили. Залезли в квартиру. Все поломали, разрушили.

– Вот мерзавцы, – возмутился шофер. – Вы обратились в полицию?

– Да, обратилась. Сказали, будут искать.

– Не найдут, – мужчина безнадежно махнул рукой. – На меня вон в прошлом году тоже двое напали, вечером, у самого дома. Избили, телефон отобрали, борсетку с деньгами. Их не нашли, хоть камеры у подъезда все засняли. Так что сочувствую вам. Не плачьте. – Он протянул Юльке шоколадную конфету «Белочка». – Нате вот, закусите.

Юлька улыбнулась сквозь слезы и взяла конфету.

– Вкусная, – серьезно проговорил мужчина. – А мы с вами приехали. Вот ваш дом.

Он остановился у Ольгиного подъезда.

– Спасибо, – поблагодарила его Юлька и выпорхнула на улицу.

Василий Петрович молча рассматривал фото, лежащее перед ним на столе. Обезображенное лицо, выбитый глаз, месиво вместо губ, и – самое ужасное – кругом кровь, кровь, целое море крови. У него закружилась голова.

Он с детства панически боялся крови. Чуть пустяковый порез – тут же падал в обморок. На лабораторные анализы мать водила его с истериками и воплями. По этой же причине Баринов никогда не смотрел боевики и блокбастеры, опасаясь, что его настигнет дурнота от вида мертвых, окровавленных тел. И вот теперь это…

– Что это? – пролепетал он и с ужасом поглядел на того, кто это принес.

Темноволосый атлет, стоявший напротив него, пожал плечами.

– Отчет о проделанной работе.

– К-какой отчет? – стуча зубами, пробормотал Баринов. – К-кто это? К-какое имеет отношение к нашему делу?

– Самое прямое, – невозмутимо произнес брюнет. – Это тот, за кем вы охотитесь.

– Охочусь? Я??

Василий Петрович дрожащими руками расстегнул ворот рубашки и вытер салфеткой взмокший лоб. Брюнет взглянул на него с плохо скрытым раздражением. В его глазах явственно можно было прочесть: «Вот болван». Однако вслух он вежливо произнес:

– Ну хорошо, не вы, а мы охотимся по вашему приказанию. Вениамин Константинович дал нам ориентировку именно на него. Ведь объект находится при нем. Так?

– Т-так, – с трудом выдавил Василий Петрович.

Его начало трясти. Что это Венька задумал, прости господи? Разве он об этом его просил? Он же просто… хотел, чтобы ему доставили объект. В целости и сохранности. Не более того. А тут такое…

– Почему… почему он в таком виде? – Баринов ткнул дрожащим пальцем в фотографию.

– Потому что он мертв, – спокойно произнес брюнет.

– Но это… эти порезы… синяки… глаз… откуда…

– А вы хотели, чтобы он добровольно, с улыбкой, отдал вам то, что не собирался отдавать никому?

Брюнет уже откровенно забавлялся. Баринов совсем сник.

– Что же теперь будет?

– Ничего. Мы продолжаем искать. Есть зацепки и версии. Думаю, к концу недели объект будет у нас.

– К концу недели, – машинально повторил Василий Петрович. – Хорошо. Ладно. Действуйте, как считаете нужным. Только умоляю вас, без крови. Умоляю!

– Ну, это как пойдет. – Брюнет ухмыльнулся. – Прощайте. – Он, как и в прошлый раз, не спеша двинулся к выходу.

Баринов со страхом смотрел в его широкую и безупречно прямую спину. Дождавшись, пока за парнем захлопнется дверь, он схватился за телефон. Пальцы тряслись и срывались, пока ему не удалось наконец набрать Венькин номер.

– Абонент временно недоступен.

Василий Петрович чертыхнулся и снова нажал на вызов. Услышав ту же фразу, он с досадой кинул трубку на белую крахмальную скатерть и, обхватив голову руками, откинулся на спинку стула.

«Венька, ну где же ты? Почему до тебя не дозвониться? Ты вообще в курсе, что творят твои люди? Венька, Венька! У меня дурные предчувствия. Очень дурные. И сердце так противно тянет. Колет левый висок. Ты ведь мой дружок до гроба, правда, Венька? Друзей не предают. Особенно школьных. Я не хотел так, брат, ты же знаешь, я не такой. Венька, ответь! Пожалуйста, ответь…»

Снова тишина в трубке, и потом мертвый электронный голос. Эх, Венька, Венька…

Юлька стояла посреди двора и с удивлением смотрела на Ольгины окна – в них горел свет. Встала в такую рань? Еще даже шести нет. Обычно подруга спала до семи, а в выходные могла прокемарить и до десяти. Интересно, что ее подняло ни свет ни заря?

Юлька уже хотела войти в подъезд, но в это время в окне мелькнул темный силуэт. Фигура явно принадлежала не Ольге – высокая, плечистая.

Мужчина! У Ольги в гостях мужик. Вот почему она бодрствует. Небось всю ночь занимались любовью, а теперь им захотелось подкрепиться. Ольга жарит яичницу, а ее кавалер с вожделением разглядывает ее соблазнительную задницу. И когда это она успела обзавестись ухажером? Только недавно ныла о полном отсутствии личной жизни. Неужели это Тарас, охранник из Гариковой мастерской? Ну да, наверняка Тарас. Он с первого дня стал оказывать Ольге знаки внимания, смотрел на нее восхищенным взглядом, делал недвусмысленные комплименты. Но Ольга категорически пресекала все его попытки к сближению. Или только делала вид? Вот хитрюга…

Юлька невольно улыбнулась и остановилась, не зная, как быть. Неудобно вламываться к Ольге в такой момент. С другой стороны, ехать обратно тоже не хочется. Да и страшно. Интересно все-таки, это вправду Тарас?

Юльку разобрало любопытство. Она на мгновение позабыла о разгромленной квартире. Ноги сами понесли ее к окну. Тонкая тюлевая шторка позволяла прекрасно видеть, что происходит в кухне. Юлька разглядела Ольгу, сидящую за столом. Она что-то говорила, оживленно жестикулируя. Значит, не жарит яичницу. Может, они уже поели, а теперь пьют чай? Юлька слегка поменяла ракурс обзора и даже привстала на носочки, но все равно ей не удалось увидеть того, с кем разговаривала Ольга. В поле зрения попадала только его рука. Крепкая и широкая, она лежала на столе, плотно прижимая к нему чайную ложечку.

Почему-то вид этой руки привел Юльку в беспокойство. У нее тягостно заныло сердце. Она продолжала стоять в каком-то оцепенении, не в силах сдвинуться с места. Рука оторвалась от стола и принялась крутить ложечку между пальцами. Знакомый до боли жест. Юлька стиснула зубы, чтобы не застонать. В это время гость встал из-за стола и начал опускать жалюзи. Юлька отчетливо увидела его могучую фигуру и лицо.