Врач повернулся к медсестре, сидевшей на посту. Указал в сторону больного, от которого вились провода от датчиков к мониторам:

— Маша, следи за сатурацией, будет снижаться — готовься к интубации, — потом повернулся к больному и уже наигранно бодрым тоном заметил, — а вы, Павел, постарайтесь расслабиться. Если что-нибудь будет нужно — Маша рядом.

Да… мужик залетел конкретно. Надо же — выпить с другом, закусить и попасть в реанимацию — диалектика…, — усмехнувшись, подумал Алексей Христофорович, устало направляясь в ординаторскую оформлять историю болезни пациента.

Конечно, повезет, если этим все и обойдется. Но что-то непохоже. Очень уж стремительно нарастает симптоматика. Как бы интубировать не пришлось.

Он с тоской взглянул на часы. Семь утра — еще два часа париться! Представил ларингоскоп — стальную рукоять, с хищно изогнутым стальным клювом и микролампочкой на конце, и как он просовывает в голосовую щель пластиковую трубку… — нет, вяло запротестовал внутренний голос, прекратив этот поток до жути близких перспектив, и начал сочинять историю болезни…

Набивший оскомину фирменный звонок «нокии» прервал усталое созерцание потока пешеходов через грязное лобовое стекло «хундая» на тротуарном переходе. Бросив взгляд на определитель телефона и одновременно выжав сцепление на моргнувший зеленый свет светофора, он включил «блютус — гарнитуру» и нацепил ее на ухо.

— Ты смотри, кто о нас вспомнил! — театрально бодрым тоном начал он. — Голос не изменился. Наверное, и сам все так же прекрасен и свеж, в отличии от нас — обычных смертных… Что?! Не слышу… — он поднял окно в машине, чтоб оградить себя от вечного шума Беговой. — Привет, Андрюха! Сколько лет — сколько зим. Даже номер сотового не изменил — хвалю за постоянство!

В салон автомобиля настойчиво пытался пробиться вечный гул московских улиц.

— Да нет, я с дежурства. Еду домой… А что, встретиться надо срочно? … Давай вечерком — посидим, поговорим. Надеюсь, ничего серьезного? … У меня все по-прежнему: дежурство — дом — дежурство… Слава богу, ума хватило не жениться. Не в обиду тебе будет сказано … Ха … Ладно встретимся — поговорим…

Андрюшка Хариг. Сколько лет не виделись? Он попытался вспомнить сколько — не смог. Значит не виделись очень много лет. Интересно, что с ним стряслось?

Плотный неспешный поток машин плавно вывел его с Беговой на улицу 1905 года. Движение стало оживленнее, и он, устремившись мимо Ваганьковского кладбища, опять привычно воткнулся в пробку рядом со станцией метро.

— Господи, хоть бы на этой гребанной набережной не было пробок! — громко простонал он.

Поскорей бы доехать до Комсомольского проспекта, дойти до квартиры, завалиться на кровать и уснуть. Интересно, а что понадобилось Ха-ригу «ведь просто так же не позвонит», вдруг невпопад подумал он. «А, ладно, встретимся — узнаю…»

Бампер передней машины дрогнул, и машина медленно двинулась вперед. Он не успел отреагировать, как джип справа резко вогнал себя носом в образовавшийся зазор, даже не потрудившись включить правую мигалку.

— Вот сука… — вяло процедил сквозь зубы Алексей Христофорович и убрал руку с переключателя скоростей…

В кафе «Шоколадница» у метро Профсоюзная вечером оказалось до странности пусто, и через витражные стекла был виден как всегда плотный поток автомобилей, пытавшихся прорваться в центр города сквозь вечные пробки. На фоне этого неспешного потока, деловито и нервно снующие пешеходы казались на удивление быстрыми и стремительными.

«Да,… сдал Андрюха. Сдал… Осунулся, постарел. Возраст — это тебе не шутка. Хотя, на себя бы со стороны посмотреть…» — думал Алексей Христофорович, наблюдая за своим школьным другом. Закурил «Winston Silver», пригубил только принесенный кофе, затянулся сигаретой и через выпущенную струю дыма стал лениво наблюдать за аппетитной официанткой, лавирующей между столами, выбирая кратчайший путь к бару. Кстати, сделать это было не особенно и легко, поскольку хозяева кафе решили максимально плотно забить помещение столами в целях увеличения рентабельности с единицы дорогой московской площади. «Бизнес — ничего личного» — усмехнулся про себя Алексей Христофорович.

— Словом, Леха, вот такая херовая ситуация. И если ты мне не поможешь, то я не знаю куда еще обратиться.

Заполошный голос Андрея вернул его к действительности, и он опять посмотрел в глаза другу, где плескались то ли паника, то ли ужас, то ли, действительно, безумие, а может, и все вместе.

— Так, Андрюха, погоди… Давай я скажу, правильно ли я тебя понял, потом продолжим.

Хариг умудрился одновременно отхлебнуть кофе, кивнуть и судорожно затянуться сигаретой.

— Значит так. Ты оказался таким мудаком, что просрал свою распрекрасную жизнь и сейчас живешь один, без жены и ребенка, поскольку считаешь себя без пяти минут алкашом, что, кстати, глупо, поскольку от предложенного пива не отказался бы, а ты отказался — дифференциальная диагностика, понимаешь ли…

— Леха, не гони. Давай по существу! …

— А я по существу, то есть по пунктам. Не перебивай, а то собьюсь. Пункт второй: ты считаешь себя параноиком, поскольку после того, как ты написал этот свой рассказ, судя по тому, что ты мне поведал, очень даже интересный, у тебя все пошло не так. Я прав, Андрюха? — Хариг кивнул, взглянув на него с какой-то собачьей тоской во взгляде. — На тебя пытались наехать «жигулем», и тебя случайно спас бомж; тебе кажется, что твой стол на работе кто-то регулярно обыскивает, и дома в твое отсутствие устраивают шмон, и это после того, как загадочным образом исчезли все копии твоего рассказа. Ну и параллельно — тебя выперли с непыльной работы.

Алексей Христофорович прервал себя, затянувшись сигаретой и отхлебнув горький кофе.

— Я все правильно излагаю?

— Да правильно, Леха, правильно. Только, кажется, с издевкой.

— Извини, забыл еще одно: тебе кажется, что за тобой постоянно следят. И поскольку это все нелепо, то ты хочешь, чтобы я подыскал тебе толкового психиатра.

Хариг молча кивнул.

— Слушай, а может еще заодно и от сглаза кого-нибудь подобрать, а…? Ладно шучу, шучу…

— А может, перестанешь шутить и наконец серьезно ответишь на мой вопрос? — Хариг начал кипятиться, теряя терпение. — Найдешь ты мне психиатра или нет? Ты понимаешь, что я боюсь паранойи! Боюсь, что я дошел до точки! Ты хоть понимаешь, что если уж я решился позвонить тебе, рассказать всю свою подноготную и попросить у тебя помощи, то я в крайнем отчаянии?! А ты тут стебешься и упражняешься в остроумии. Так сможешь ты мне подыскать толкового психиатра или нет?

Алексей Христофорович вдруг осознал, что перед ним сидит человек до крайности напуганный самим собой. Резко посерьезнев, он заглянул в глаза приятелю.

— Андрюша, успокойся. Я все понял. Навскидку сказать не берусь. Поспрашиваю, найду специалиста и