– Вы не записывали?! – возмутился Андрей.

– Для твоего же блага. Два злодея, два героя и пропавшая принцесса… Абсурд! Синяки остались?

– Нет, прошли. Илья меня мазью мазал. Народной.

– А себя он тоже мазал?

– Н-нет, кажется.

– Почему? Его ведь били сильнее. Правильно?

– Весь кровью обливался! – горячо подтвердил Андрей.

– Весь?! Уж-жасно! – зажмурился дознаватель. – И где та кровь? Слушай, Белкин, еще слово про насильников, и я не поленюсь внести твою ахинею в протокол. И буду по три раза в день брать у тебя свидетельские показания – не дома, а в участке. А то пригласим второго героя, Илью. Интересно, он так же складно брешет или запнется где-нибудь?

Илью звать нельзя, смекнул Андрей. Он в тюрьме сидел, у него проблемы будут. У полиции к таким отношение особое. Жалко. Они бы этому Белкину доказали… Жалко, что нельзя.

– Тему закрыли? – спросил Иван Петрович. – Вернемся к делу. Никита Николаевич, твой бывший сменщик… Ну?

Андрей обратил внимание: желтая лампочка погасла.

– Чего?

– «Каво»? – передразнил Белкин. – Когда вы последний раз виделись?

– Недавно. Я проведать его хотел… Сыру ему взял.

– Когда? Какой день? Конкретно!! – остервенел дознаватель.

– Во вторник, – потупился Андрей. – После вашего прихода. Вернее, после вас наставник был, а потом я к Никите Николаевичу… в гости. Но он не убивал! Никита Николаевич не мог!

– Сам знаю, – буркнул Белкин. – Если б мог, давно бы в клетке сидел.

– Тогда чего вы на него?..

– Прекрати чивокать! О чем с ним говорили? О Тарасове?

– Нет.

– О Павлове?

– Об Аристархе? Да, я сказал, что его убили.

– Ну!..

– Никита Николаевич расстроился. Любой бы на его месте…

– Ты, по-моему, не очень расстраивался.

– Так я этого Аристарха не знал… А он знал! – осенило Андрея. – И Тарасова знал?

– И многих других, – сказал Белкин. – Ныне покойных. Не везет ему с друзьями. Только с человеком сойдется, того уже в землю закапывают.

– Вообще-то… да! Профессор тоже про это… про совпадения всякие и случайные смерти…

– Наконец-то! Рожай, Андрюша. Не хочу я тебя к этому делу прикручивать. И чтоб людей в вашем районе убивали – тоже не хочу. Не правильно это, когда людей убивают. Надеюсь, ты согласен? Что еще твой профессор?..

– Ну, меня предупреждал, чтобы не совался.

– Куда не совался?

– Не помню… А! И про колотушки рассказывал.

– Колотушки?!

– Которыми по башке лупят. Или колотят…

– Вы с ним спятили. Оба.

– И Аристарх этот… он сказал: «Аристарх угодил». Так прямо и сказал.

– Ясно. Придется его в клетке подержать. Пока еще кто-нибудь не угодил… куда-нибудь. Сутки поскучает – вот тогда и про колотушки поведает, и про все…

Белкина прервал протяжный звонок в дверь. Кнопку отпустили и тут же нажали снова.

– Это кто еще приперся? – недовольно произнес дознаватель.

Андрей прыснул – наставник спрашивал то же самое.

– Что-то сегодня зачастили, – сказал он. – Гости всякие… Я сейчас.

– Сиди смирно, я сам.

Иван Петрович встал из-за стола и надел пиджак. Андрей вывалил из пакета остатки печенья и прислушался. Он опасался, что это Илья, – сводить Илью с полицией ему не хотелось. С другой стороны, кроме Ильи, никто прийти не мог. Андрей выбрал черепашку с маковыми зернышками на панцире и тревожно замер.

Щелкнул замок.

– Ба-а! – воскликнул Белкин полуудивленно-полурадостно.

У двери послышалась короткая возня, затем в комнату кто-то вбежал.

– Живой, нет?!

Андрей обернулся.

– Живой! Я уж думал – все, – выдохнул профессор.

Следом зашел Белкин.

– А вот и вы, – сказал он. – Поговорим, Никита Николаевич? Про колотушки и всякое такое.

Профессор посмотрел на стол, на монитор и на предложенное дознавателем кресло.

– Ну и дурак же ты, Андрюшенька…

– Хотел связаться, – сказал Никита Николаевич, отдышавшись. – Предупредить хотел, да у тебя монитор не работает. Зачем ты его отключил?

– Вот и я о том же, – заметил дознаватель. – С наставником они тут что-то мудрили, – пояснил он специально для профессора. – В Сеть лазили?

Андрей обернулся на стену – гнездо разъема было пустым, шнур от монитора лежал на полу.

– Ну и как результаты? – спросил профессор. – Сильно поумнел?

– Никита Николаевич!.. – Андрей многозначительно изогнул брови и показал глазами на полицейского.

– Ты рожи мне не строй! – прикрикнул Белкин.

– Нет, не сильно, – выдавил Андрей. – Не успели мы…

– Что не успели?

– Это… секрет. Это личное, Иван Петрович. К делу не относится.

– Черт с тобой. Пускай у сетевого надзора голова болит. Теперь с вами, Никита Николаевич. То, что вы пришли, – это просто замечательно. Выкладывайте.

– Что я вам выложу?

– Гипотезы, догадки.

– Нет у меня никаких гипотез, – отрезал профессор. – Я, гражданин дознаватель, от научной деятельности отошел. Пенсия у меня.

– Либо гипотезы, либо преступные замыслы. Выбирайте, что вам по душе. Наручники у меня с собой.

– Давайте, Никита Николаевич, – мстительно улыбнулся Андрей. – Подоконники у кого-то там скользкие, друзья с ножницами… Колитесь!

– Э-э-э!.. Дурак ты, – повторил профессор. – Хорошо. Раз уж все так получилось… Были б вы из «неотложки» – по-другому бы со мной разговаривали.

– Я не врач, я полицейский, – напомнил Белкин.

– Там тоже не врачи. Я про другую «неотложку», которая людей убивает.

– Так-так, интересно… – дознаватель протянул руку к диску, но передумал. Диктофон продолжал записывать. – «Неотложка», дальше.

– Начать нужно с того, что мой интеллект-статус составляет не шестьдесят баллов и не сто сорок. А тысячу триста.

– Тысяча триста? – картинно изумился Иван Петрович. – Надо же, больше, чем у меня. Но вам нравится жить в Бибиреве-6. Здесь воздух полезней.

– Не паясничайте! У многих местных ИС выше того, что стоит на карточке.

– У Павлова, у Тарасова…

– Да. У них на самом деле было не по сто баллов.