ситуацию, он предложил своей спутнице прокатиться на нём верхом. Предложение вызвало бурный восторг. Заявив, что папа всегда так делает, рыженькая, повизгивая от предвкушения, забралась Джеффу на плечи. Он на всякий случай придерживал её за маленькие ножки, обутые в мягкие башмаки из кожи, а она обняла его за голову и устроилась поудобнее на его плечах. И даже начала напевать бодрую, хоть и монотонную песенку.

Джефф знал эту песню. Кайса спела её, когда он впервые попросил продемонстрировать, как звучит норвежский язык. В ней рассказывалось про чувака по имени Маннелиг, который не женился на весьма состоятельной девушке, как та его об этом ни просила. Она предлагала Маннелигу двенадцать мельниц с медными жерновами, дюжину быстроногих лошадей, золотой меч, не знающий поражения и белую шёлковую рубашку в придачу, но чувак стоял намертво и от этих несметных сокровищ отказывался. Возможно, он в принципе не хотел жениться, предположил тогда Джефф, и Кайса, поразмыслив, с ним согласилась.

Тем временем они дошли до сосны у перевала, и теперь оставалось только спуститься.

– Вон там, внизу, видишь? Это наш дом! – крикнула маленькая хюльдра сверху.

Джефф глянул вниз из-под руки. Небольшая долина лежала перед ними. Зелёное пастбище со стадом коров цвета топлёного молока. Бревенчатый домишко с двускатной крышей, цветочная клумба у крыльца, нарядные занавески на окнах. Еле заметный дым из трубы. Женщина в яркой полосатой юбке и белой кофточке идёт в сторону дома, держа за руку маленького ребёнка. Мужчина колет дрова во дворе дома.

– Знаешь что, – Джефф осторожно опустил девчушку на землю, – я уставать. Ты бежать домой, а я отдыхать и тоже приходить.

– Ладно, – охотно согласилась та. – Ты тут посиди немножко и приходи к нам. Я про тебя ничего не скажу. Это будет сюрприз!

И она медленно, внимательно глядя под ноги, пошла вниз. Джефф подождал, пока рыжая макушка скроется из виду, и стал спускаться тоже.

Дорожка петляла между большими камнями и какими-то остро пахнущими зелёными кустами с синими ягодами и колючими верхушками-крючками. Долина внизу просматривалась, как на ладони. Наверное, снизу тоже было хорошо видно, кто движется по склону, но видимо, родители рыжика никого с этой стороны в гости не ждали. Постепенно Джефф начал различать лица обитателей лесного хутора. Больше всего его интересовал рыжебородый мужчина, без устали махавший огромным топором на длинной рукоятке. Очевидно, это занятие было ему по душе, так что гора расколотых чурбаков перед ним росла. Джефф порылся в рюкзаке и достал фотографию пропавшего брата Кайсы. Несомненно, это был он. За последние пять лет Олли ещё больше раздался в плечах, отрастил густую бороду и в целом имел вид человека, который знает, зачем живёт. С одной стороны, Джефф был рад, что Олли отлично выглядит, а с другой – насколько было бы проще, если бы исхудавший мужчина был прикован к колоде, чтобы под его ввалившимися глазами были чёрные круги, и чтобы женщина, которая сюда его затащила, была страшна, как смертный грех.

Джефф спустился к самому подножью горы и пристроился за последним крючковатым кустом. Отсюда до домика с нарядными занавесками было рукой подать, огневая точка получилась что надо. Он выпростал номокар из чехла и заглянул в видоискатель. Олли сразу исчез из виду, а вот молодую женщину упрямое устройство по-прежнему держало в фокусе. Так же, как и крошечную девочку, которая цеплялась за материнскую руку. Они вдвоём подошли к колоде для рубки дров, и женщина обняла воздух. Джефф поглядел поверх номокара. Олли обнимал жену, их дочка держалась одной рукой за ладонь матери, а другой – за штанину отца. Вторая рыженькая девочка вприпрыжку неслась к ним со стороны горного склона, путаясь в своём длинном зелёном платье, а её хвост упруго пружинил за маленькой спиной, приподнимая подол. Вот она подбежала к родителям, протянула травинку с ягодами матери, рассказывает о чём-то взахлёб. Теперь все четверо смеются. Джефф, задумчиво покусывая соломинку, с интересом изучал эту семейную идиллию.

Тем временем молодая женщина взяла дочерей за руки и повела их к дому. Рыжебородый мужчина проводил своё смешливое семейство взглядом, затем поставил очередной чурбачок на колоду, поднял топор и резко опустил его, расколов полено на две ровные половины. Его мускулы перекатывались под рубахой. Джефф, прищурившись, снова поймал высокую женскую фигуру в прицел видоискателя. Хюльдра, наклонившись к младшей дочери, поправляла у той платьице, потом выпрямилась и, обернувшись, вдруг кинула пристальный взгляд в сторону склона, где скрывался незваный наблюдатель. На какое-то мгновение Джеффу почудилось, что хозяйка хутора смотрит прямо на него, но он, прикусив соломинку, упорно продолжал удерживать её на прицеле. Хюльдра застыла в неподвижности, будто позируя своему Охотнику. Идеальный момент для «бэнг-бэнга», пробормотал Джефф себе под нос и, чуть помедлив, убрал палец со спусковой кнопки.

Хюльдра, словно очнувшись, снова повернулась к дому. Джефф встал, потянулся, стряхнул сухую мелкую хвою с колена. Быстро упаковал номокар в рюкзак, закинул его на плечо и пружинисто зашагал по тропе наверх. Понятия не имею, как теперь объясняться с Кайсой, мрачно думал он, обходя гладкие валуны. Северное солнце неумолимо клонилось к закату, а ему ещё предстояло пройти под водопадом, что бы это ни означало.

10. Сэр Арчибальд, шестнадцатый баронет Пренстон, Пренстон-Холл, Шотландия

Мой дорогой друг, наш недавний разговор не выходит у меня из головы. Я обдумывал его всю неделю и наконец решил, что мне просто необходимо поговорить с вами ещё раз. Признаться, я до сих пор скучаю по нашим неторопливым беседам в парке возле монумента Скотта, где мы частенько сиживали после лекций в университете. Каждый раз, когда вспоминаю те благословенные дни, я удивляюсь, с какой удивительной лёгкостью мы принимали от судьбы те щедрые подарки, которыми она нас осыпала, и поток которых становился тем слабее, чем взрослее становились мы. К счастью, некоторые из этих даров до сих пор остаются с нами, например, наша студенческая дружба, но великолепно беспечные времена канули безвозвратно.

И всё же хотел бы я снова посидеть с вами на лавочке с торжественным видом на древний Эдинбургский замок, под рябиной с белыми плодами, которая – помните? – так удивила вас, что вы тут же выхватили свой вечный блокнот и принялись точными штрихами её зарисовывать. Я всегда верил, что вам суждено стать выдающимся художником, и я искренне рад успеху вашей очередной книги. Тем больнее мне было услышать о тревогах, которые омрачают вашу