А женщины с ликующими криками уже бежали навстречу спасителям. Слов не было и не было в них нужды. Люди хватали друг друга за руки, прыгали, кричали, от радости хлопали друг друга по плечам, по спине. Увесистые затрещины оставляли на теле порядочные синяки, но обижаться на это никому не приходило в голову. Люди орды нашли друг друга, они, женщины и мужчины, опять были вместе. О тех, кто не дождался встречи, не спрашивали и не вспоминали.

Вдруг Гау неожиданно столкнулся… с Маа. От удивления он остановился и замолчал. Маа, не шевелясь, смотрела на него. Так несколько мгновений стояли они молча среди орущей, беснующейся толпы. Неожиданно Маа протянула руку и обняла Гау за шею. С криком испуга он откинулся назад. Но Маа крепко удерживала его рукой, и понемногу он успокоился. Так стояли они ещё некоторое время, глядя друг на друга. Наконец Гау тоже поднял руку и опустил её на плечо девушки, лицо его странно исказилось, из горла вырвались хриплые, самому непонятные звуки. Но Маа поняла, что-то тёплое промелькнуло на её лице, почти человеческая нежность. Но тут же, словно испугавшись, они опустили руки и в задумчивости разошлись по сторонам.

Вскоре грубое веселье захватило всех. Люди орали, прыгали и пировали при свете луны: убитых собак оказалось достаточно. А вдалеке хохотали от зависти голодные гиены. Но людей было слишком много, чтобы осмелиться подойти ближе. Впрочем, гиенам удалось перехватить несколько раненых собак.

Словом, в эту ночь все были довольны. Люди, опьянённые радостью встречи и мясом, веселились, сколько у кого хватало сил. Шум стих только к самому рассвету. В изнеможении они залезли на деревья, где мужчины заранее заготовили для ночлега грубые помосты из веток. Шакалы, прокравшиеся на место пиршества, нашли лишь кости, так чисто обглоданные и высосанные, будто над ними потрудилась целая компания гиен.

Рам ликовал и прыгал вместе со всеми. Давно он уже не испытывал такого чувства безопасности. Кругом — большие сильные мужчины. Как легко они обратили в бегство страшных свирепых собак! Мяса на долю мальчика тоже пришлось достаточно. А когда захотелось спать — он быстро отыскал дерево, на котором Мук успел устроить удобное лежбище, и мгновенно заснул, прижавшись к мохнатому боку старика. Спали они так спокойно, как давно не приходилось: голод физический и голод душевный — тоска по орде — были утолены равно. Раму было приятно и ещё кое-что. Вак, ленивец и жадина, вспомнил, как он раньше издевался над Рамом, отнимая у него еду, даже когда сам не был голоден. Вот и сегодня, едва увидев в руках у Рама добрый кусок мяса, сразу вцепился в него. Как бы не так! И влепил же ему Рам затрещину! Обидчик катышом покатился по отмели, вся орда над ним потешалась. Рам, уже засыпая, представил эту картину и весело заверещал: смеяться люди орды ещё не умели. Мук недовольно проворчал: не мешай спать.

Во время пиршества Мук вдоволь наелся горячего мяса и тоже веселился со всеми от души. Правда, старые бока побаливали — силач Урр на радостях хорошо прошёлся по ним мохнатой лапищей. Но сейчас, в уютном гнёздышке, Мук возился и не спал не из-за боли. Что-то мешало ещё… Старик очень удивился бы, если б понял, что ему недостаёт того удивительного чувства, какое он испытал, шагая по равнине во главе кучки испуганных женщин. Это длилось недолго, но он первый раз в жизни чувствовал себя вождём, бедный старый Мук.

Люди орды проснулись как птицы — с рассветом. Весело перекликаясь, они проворно скользили — спрыгивали с деревьев, встряхивались и спешили к реке. Мыться, разумеется, они не собирались: ложились на песок и, погружая в воду лица, пили — жадно, с наслаждением, утоляя жажду после вчерашнего пира.

Река текла спокойно, точно никогда не видела на своих берегах сражений и иных опасностей. И люди орды о таких вещах не задумывались: сейчас всё спокойно — значит хорошо. Свежая чистая вода была прекрасна после лесной болотной жижи, однако она не насыщала, а, наоборот, дразнила аппетит. Шакалы ночью закончили пиршество, не оставив людям ни одной косточки. Убедившись в этом, женщины принялись палками выкапывать из ила корневища болотных растений — ими всё-таки можно наполнить голодные желудки. Мужчины внимательно следили, потом спокойно отбирали самые аппетитные части. Женщины были не против, копали ещё усерднее, чтобы и самим хватило поесть: вчерашняя встреча ушла в прошлое, жизнь опять потекла по-старому.

Вдруг Маа бросила свою палку, пронзительно вскрикнула, показывая рукой на реку: течение плавно подносило к берегу толстый ствол с ещё зелёными густыми ветвями. Между ними виднелась маленькая коричневая фигурка. — Си! — громко крикнула Ку.

— Си! — повторили люди орды. Возбуждённо тараторя, отталкивая друг друга, они кинулись к воде.

Стоя на коленях, Си уверенно опускала в воду то одну, то другую руку, направляя плывущее бревно к берегу.

Такого люди ещё никогда не видели. Вот дерево повернулось и с шорохом въехало на отмель. Все шарахнулись в стороны. Но девочка тут же поднялась на ноги, пробежала по стволу и ловко спрыгнула на песок. С радостными криками вперемешку со слезами она бросалась то к одному, то к другому из убегающих.

— Маа, Ку, Дана! — выкрикивала она имена, громко всхлипывая от волнения.

Женщины остановились. Медленно, нерешительно приблизились и вдруг, осмелев, подбежали и окружили её плотным кольцом.

— Си! Си! — повторяли они. — Си!

Теперь страх их прошёл окончательно, женщины хлопали девочку по плечам, заглядывали в лицо, вскрикивали от удивления и радости. Спросить, где она была, что с ней случилось, они не могли, таких слов не было. Си, прыгая от счастья, отвечала им такими же пронзительными криками. Ей очень хотелось рассказать обо всём, что с ней приключилось, и она подбегала к реке, вскрикивала как будто от страха, делала вид, что убегает, и показывала рукой на бревно. Напрасно! Никто не догадывался, что так она изображает своё бегство от рыжеволосых, ведь при нападении все были заняты только своей судьбой. Поведение Си они приняли за игру и охотно включились в неё: сами изображали испуг, разбегались и вновь с весёлым визгом окружали девочку.

Мужчины меньше интересовались ребёнком, они кинулись к бревну, на котором Си так удивительно появилась. Морщили брови, недоверчиво дотрагивались до мокрой поверхности ствола: было в его появлении что-то непонятное, а потому опасное.

Рам держался поодаль. Его маленькие, блестевшие от волнения глазки перебегали то на женщин, то на мужчин и тоже останавливались на бревне. Рассказ Си, рассказ без слов, был ему совершенно понятен, он даже задрожал, глядя, как она показывала, что удирает от кого-то. Рам вспомнил, как рыжеволосый по колено вошёл в воду, чтобы остановить плывущее дерево и схватить девочку…

Не сводя глаз с бревна, Рам подходил к нему медленно, осторожно, чтобы не оказаться слишком близко от мужчин: им могло не понравиться, что мальчишка вертится у них под ногами.