Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, он был одинок.
– Да, он пил вино в одиночестве. Пока я не составил ему компанию.
– Так бывает, когда отталкиваешь близких людей и не дорожишь ими, – с горечью произнесла принцесса, – но приближаешь к себе подлецов. Что еще?
– Он был похож на затравленного волка. Пригласил меня сесть и угостил вином, затем пожаловал мне титул малика.
– Вот как, – насмешливо произнесла принцесса, – значит ты мне ровня, что же ты здесь ломаешь комедию, кланяешься.
– С непривычки.
– Наверное, он дал тебе богатое икта.
– Он отдал мне Байлакан. Но этого города не существует. Татары вторично разрушили его. Я чудом спасся.
Насмешливое выражение исчезло с лица принцессы. Она встала и пошла к окну
– Я могу показать фирман о жаловании мне титула малика, – сказал задетый Али.
Он был равнодушен к своему титулу, но сейчас ему хотелось доказать Малике-Хатун свою правоту.
– В этом нет необходимости, я тебе верю, – произнесла принцесса. – Почему ему было не подарить одному человеку, то, что он отнял у другого.
– Простите, – Али понял свою оплошность. – Конечно, этот город принадлежит вам. Я рассказал об этом просто, потому что вы спросили. Я могу порвать указ.
Малика-Хатун сделала жест, означающий, что ей все равно.
– Что тебя связывает с этим человеком? – спросила она.
– Вы имеете в виду Насави? – на всякий случай переспросил Али.
– Да.
– Когда султан отпустил меня, я ночевал в его палатке. И кстати, он был очень недоволен этим. Он же писал указ о моем титуле и жаловании мне икта. Утром я проснулся от ужасного шума. Оказалось, что на лагерь напали татары. Я побежал к палатке султана и увидел, как слуги вывели его из палатки за руки. Он был бледен и с трудом держался на ногах. Его усадили на коня, и они ускакали.
– Он был болен…
– Скорее пьян, он пил всю ночь… самого султана я больше не видел, но потом до меня дошли слухи о его гибели. А Насави я встретил вчера на площади. Он вместе с другими арестантами подметал площадь.
– Все- таки его участь лучше, чем у господина.
– Совершенно верно.
– Ты сказал, что проездом в этом городе. Куда держишь путь?
– В Мекку. Я совершаю хадж.
– Похвально.
Принцесса молчала так долго, что Али, потеряв терпение, спросил:
– Государыня, вы позволите мне удалиться?
– Не называй меня государыней. Это выглядит сейчас как насмешка.
– Да, ваша светлость.
– Я напишу письмо Малику Ашрафу, он главный у Айюбидов. Твой путь будет пролегать через Сирию. Малик Ашраф находится в Дамаске. Отвезешь ему письмо. Я попрошу за Насави.
– Благодарю вас, – сказал Али.
– Кроме того, я хочу, чтобы ты сделал для меня одолжение.
– Все что угодно, принцесса.
Малика-Хатун бросила на него взгляд:
– Не бросайся словами. Малик Ашраф наверняка спросит тебя обо мне. Расскажи все, что ты видишь, в каком положении находится сельджукская принцесса. Свою казну я доверил хаджибу Али, его наместнику в Хилате. Но казна исчезла, и теперь я вынуждена жить на подаяния его брата.
– Почему вы не хотите написать об этом? – спросил Али. – Это будет лучше. А я передам.
– Я не знаю, сколь успешен будет твой путь. Письмо с косвенной жалобой на Малика Музаффара может попасть в руки Малика Музаффара. И кто знает, не придется ли мне разделить участь Насави.
– Вы правы, – согласился Али, впечатленный предусмотрительностью Малики-Хатун.
– Приходи завтра в это же время.
Али поклонился и ушел.
В Маййафарикине они не стали ночевать в караван-сарае, а сняли дом в центре города. В нем было три комнаты и внутренний дворик. Возвращаясь, Али специально сделал круг, чтобы пройти через площадь. На этот раз она была пуста. Али сообразил, что заключенных используют в разных местах, но ходить по городу в поисках Насави он не стал. Он был несколько раздосадован этой вынужденной задержкой, но убеждал себя, что делает это в память о султане. Когда он вошел в дом, Лада что-то размешивала в склянке, то и дело, разглядывая ее содержимое на свет.
– Никак не могу добиться нужного оттенка, – пожаловалась она.
– Что это? – спросил Али.
– Сам знаешь.
– Получается?
– Пока не знаю.
Он понимающе кивнул. После того, как они выбрались из подвала, у Лады обнаружился седой локон. С тех пор она то и дело экспериментировала с хной и басмой, пытаясь подкрасить седую прядь в тон ее русым волосам.
– Где взяла?
– Я ходила на рынок. Есть хочешь? Я купила плов и кебаб. Подними скатерть.
Али откинул белую ткань, укрывавшую поднос.
– Выглядит аппетитно, – сказал он.
– Ешь, – предложила Лада.
– А ты?
– Я уже поела.
Лада оставила свое занятие, и принесла небольшой таз для омовений и кувшин с водой. Полила Али на руки, затем подала полотенце.
– Ты ее видел?
– Да.
– Что сказала старуха?
– Она не старуха.
– Вот как, может быть, она тебе понравилась? – поинтересовалась Лада.
– Она довольно привлекательна, – сказал Али, – я бы даже сказал красива. Но, скажем так, для мужчин постарше. Потом она все же принцесса. Положение делает ее еще более привлекательной.
– Ну конечно, где уж нам простым людям с вами принцами тягаться.
Лада вернулась к прежнему занятию и яростно взбивала зеленую массу в склянке.
– Хочу заметить, что ты тоже принадлежишь к дому царствующих особ. Ведь ты жена атабека. До сих пор не могу привыкнуть к этому.
– Не знаю, – холодно ответила Лада, – я привыкла к этому сразу. Но атабек это не титул, а должность. Когда он умер, я не наследовала его титул, став его женой.
– Да, это должность, – согласился Али. – Когда он был жив, это было больше чем должность. Когда был жив его отец, титулованные особы трепетали от одного только его имени. Эмиры, малики и ханы стояли в передней, ожидая приема.
– Ничего, – сказала Лада, – я сейчас закрашу этот седой локон, и буду красивей Малики-Хатун.
– Ты испытываешь к ней неприязнь?
– Я бы назвала это ревностью, – честно призналась Лада, – какие чувства, по-твоему, я должна испытывать к бывшей жене моего мужа.
– Думаю, что ровные. Бывшая жена твоего бывшего мужа. Надо изрядно стараться, чтобы поддерживать в себе ревность.