Я подошел и обнял ее, маленькую, хрупкую, беззащитную, а может, наоборот, в миллион раз более сильную морально, чем я сам. Она легонько, еле касаясь, начала расстегивать пуговицы на моей рубашке. Я глубоко вздохнул и поцеловал ее маленькое ушко, провел языком вниз по шее. Я услышал, как она с выдохом тихо ахнула, и почувствовал, как задрожала. Я поднял руки к тонким бретелькам платья, спустил с плеча сначала одну, потом вторую, и платье голубым водопадом заструилось вниз, раскрывая для меня обнаженную Инну.

Я узнавал Инну и открывал себя по-новому. Сознание снова сыграло со мной странную шутку, перенеся меня из городской квартиры на берег океана, где были только я и она. Я слышал шум волн, чувствовал бриз на своей спине, ощущал запах горячего песка и соленой морской воды. Я целовал Инну, каждый уголок ее тела, так нежно, так неистово, и погружался в пучину сильных упругих вод бескрайнего океана. Я несся вместе с этой стихией. Я замирал от влажных прикосновений наших разгоряченных тел, жадно изучал пальцами и губами все изгибы и впадины. Где-то на краю реальности Инна склонилась надо мной, раскрыла упаковку с презервативом и быстро надела его на меня, но даже в этом простом действии было что-то волшебное. Ведь это была Инна. Моя незнакомка, о которой я безнадежно мечтал долгими днями и ночами, так и не сумев отыскать. И вот спустя годы мы были одним целым, сплетаясь телами, срастаясь душами. Я не верил своему счастью, я задыхался от удовольствия. Я выныривал из теплых вод, чтобы набраться воздуха, и погружался вновь, снова и снова.

Мы заснули под утро, крепко прижавшись друг к другу. В темноте сознания колокольчиком звучал голос Инны: «Серые с синим сольются… мгновения с вечным сплетутся». Где-то вдалеке кричала чайка, и утихал шум волн.

Я проснулся от тихого шороха на кухне, чувствуя себя измотанным и не выспавшимся. Инны не было рядом. Если бы не это, я бы заснул снова, но я встрепенулся и повернулся в кровати. На ноутбуке светилось время: 5.40, за окном было светло и солнечно, а дома пахло чем-то печеным. Я потер глаза, потянулся и довольно улыбнулся, вспоминая нашу ночь. Потом я заметил на прикроватной тумбочке палочки ароматизатора, на флаконе было написано «Океан». Я беззвучно рассмеялся и обмяк, подумав: «Это объясняет спецэффекты сознания».

Я вышел в гостиную, Инна стояла у плиты в том же голубом платье, что и вчера. Я немного замялся, поскольку стоял голым в дверях спальни, не решаясь идти ли так дальше или одеться. Я заметил, как в воздухе кружится дым, Инна повернулась взять нож с острова и, заметив меня, широко улыбнулась:

– Доброе утро, – воскликнула она радостно. Ее ничуть не смущала моя нагота, поэтому я направился к ней, – не выспался?

Я улыбнулся ей в ответ и отрицательно покачал головой, а Инна продолжила:

– Хорошо, что ты уже встал, а то я вытяжку не могла включить, – она потянулась к кнопкам над плитой, зашумела необычная цилиндрическая конструкция. – Из окна совсем не тянет, ветра нет.

Я повернул голову, окно было нараспашку, а за ним, утопая в зелени, переливалось утреннее озеро в небольшой дымке. Этот вид производил нереальное впечатление: словно живая картина, от которой невозможно было оторвать глаз, я подмечал все новые движущиеся детали – едва заметные покачивания листвы, проезжающие вдалеке машины, пролетевшую птицу. Я шел, как завороженный, пока не уперся в высокий стул.

– Это просто потрясающе, – отметил я, садясь за стол, на котором стояли две тарелки с кашей. Инна проследила за моим взглядом.

– Да, я поэтому и выбрала эту квартиру, хотя были другие более дешевые варианты. Здесь мое вдохновение. Я и работаю так же – открываю окно в спальне, сажусь за ноут, а сама дышу, наблюдаю, чувствую. Я жалею, что не родилась в деревне, природа – моя любовь, но рада, что нашла это место для себя.

Я обернулся к Инне, она выглядела утонченной и свежей, она сияла и излучала счастье и безмятежность. Она поставила на стол тарелку с небольшой стопкой блинов и сказала:

– Некоторые блины подгорели, так что не обращай внимания, просто не ешь черные края, – и добавила с тоской в голосе. – Вообще, повар я так себе. Сама ем мало, а друзьям достаточно пива с чипсами.

Я уставился на нее с недоумением: на столе передо мной стояла каша с ягодами, блины, миска с джемом, бокал чая. Такой завтрак мне не готовила даже мама в детстве, а сейчас я завтракал от силы бутербродом с чаем, лишь изредка готовя омлет или яичницу, в зависимости от настроения и наличия дома молока и яиц.

– Ну да, повар ты и впрямь так себе, – сказал я, не скрывая сарказма, и обвел рукой все блюда на столе. – Я так даже в ресторанах не ел. Вчерашний ужин, этот завтрак. Ты – настоящее чудо, а не просто повар.

– Спасибо, – ответила Инна, обходя стол и меня, и чмокнула меня в спину около шеи. – Это мило.

После завтрака я настоял, что быстро сполосну посуду, пока Инна будет одеваться. Инна начала собирать небольшую дорожную сумку, уточнив, когда мы вернемся обратно. Она складывала в косметичку множество разных таблеток: доставала блистер и прикидывала, сколько ей понадобится на два дня. Я лишь вздохнул и отвернулся к раковине, а сам думал, намыливая тарелки: «Может быть, ничего страшного нет. Многие всю жизнь вынуждены пить таблетки – диабетики, гипертоники. Инна сказала, что есть улучшение, значит, все будет хорошо, она будет жить. А таблетки ей помогут». Я так погрузился в болезненные мысли, что не заметил Инну. Она стояла за высоким столом, подперев подбородок ладонью и осматривая меня снизу вверх. Она держала в приоткрытых губах мизинец и сказала своим низким грудным голосом, от которого я дико возбуждался:

– Обнаженный мужчина за мытьем посуды – это очень сексуально, – и через секунду молчания, за которую я мысленно повалил Инну на бархатный сиреневый диван и уже снимал с нее белье, добавила. – Жаль, что нам пора ехать.

Здравый смысл остановил меня от жалостливого выпрашивания хотя бы быстрого секса: времени, действительно, было в обрез, а еще нужно было заехать ко мне домой за вещами. По дороге в спальню я ласково обнял и поцеловал Инну, еще раз поблагодарив за чудесный завтрак. Она была одета в скромное темно-синее платье с коротким кружевным рукавом, а волосы подобрала красивой жемчужной заколкой. Она игриво шлепнула меня и подмигнула. Я продолжил было ее сексуальные намеки, крепко схватив за бедра, но она поторопила меня и отправила скорее одеваться.

Мы вышли во двор, ласковое утреннее солнце коснулось лица, и только похороны дяди Славы омрачали замечательный летний день. Инна забила в навигатор мой адрес, и мы поехали по пустынным улицам города: раннее утро в выходной было особенным временем – только редкие машины, ненасытные живчики-бегуны и сонные хозяева с собаками встречались на пути. Я достал телефон из сумки, боясь смотреть на него – сколько пропущенных сообщений и звонков от Маши там могло быть? Пять? Десять? Я не писал ей со вчерашнего обеда.

Я отвернул телефон от Инны и разблокировал, всего три сообщения высветилось на экране: два – от Маши, одно – от Лёни.

«Как прошел твой день, милый? Давай сегодня созвонимся по Скайпу?» – первое сообщение. И второе: «Дань, мне не нравится, то, что происходит. Ты куда пропадаешь всю неделю? Я звонила Лёне, он сказал, что вы вместе с работы в шесть ушли, что запары никакой нет – проект только начался, а руководство вообще во Владимир уехало, все на расслабоне. Я ничего не понимаю! Позвони мне!» Я максимально напрягся и открыл длинное сообщение от Лёни, отправленное примерно в то же время: «Дань, я, наверное, Маше что-то лишнего сказал. Она позвонила узнать, как дела, как на работе, вся такая приветливая киса, ну, короче, как обычно. Я ей без задней мысли рассказал все, как есть – что Вадим и Надежда Олеговна свалили в командировку, на работе – «кот из дома, мыши в пляс», все дела. Потом она про тебя спросила уклончиво, но я все понял, я – кремень, сказал, что все нормально у тебя. Правда Маша после этого бросила трубку, тут я подумал, что что-то не то сказал. В общем, если что, то сорри4, друг, я не хотел тебя подставлять». Я чувствовал, как накатывает злость, я шумно выдохнул, чтобы спустить пар. Инна взглянула на меня: