– Джордж? – прошептал Блейз.

Откуда-то (дальше по дороге?) послышался ответный шепот:«Перелезь через это дерьмо».

Блейз попятился (ни одного автомобиля на дороге так и непоявилось) и побежал к изгороди. За шаг до нее с силой оттолкнулся иподпрыгнул. Плюхнулся на снег, который лежал на изгороди. Его нога, которую онпоцарапал, перелезая через забор автостоянки «Дубового леса», оставила капелькикрови (четвертая группа, резус-фактор отрицательный) как на снегу, так и нанескольких ветвях изгороди.

Забравшись на изгородь, Блейз спрыгнул вниз, огляделся.Особняк находился в сотне ярдов. За ним виднелось строение меньших размеров. Толи гараж, то ли гостевой домик. Может, там жила прислуга. От изгороди домотделяло широкое, засыпанное снегом поле. Из дома, если кто-то не спал, его бытут же заметили. Блейз пожал плечами. Заметят – так заметят. С этим он ничегоне мог поделать.

Он подобрал лестницу и затрусил к особняку, под стенамикоторого его не могли увидеть из окон. Добравшись туда, присел, затаив дыхание,пытаясь уловить признаки поднятой тревоги. Не уловил. Дом спал.

На Блейза смотрели десятки окон. Какое ему нужно? Если они сДжорджем его вычислили (если он знал это окно), он все забыл. Блейз приложилруку к кирпичу, словно ожидая, что тот задышит. Заглянул в ближайшее окно иувидел большую сверкающую кухню. Выглядела она как рубка звездолета«Энтерпрайз». Горящая над плитой лампочка заливала мягким светом пластик икафель. Блейз провел ладонью по рту. Нерешительность пыталась подмять его подсебя, но он вернулся к лестнице, чтобы раздвинуть и установить ее. Любоедействие, даже самое тривиальное, шло на пользу: Блейза трясло.

Это пожизненное! – закричал внутренний голос. Именно такойсрок тебе и дадут! Еще есть время, ты еще можешь…

– Блейз.

От неожиданности он чуть не вскрикнул.

– Любое окно. Если ты не помнишь, тебе придется обыскатьдом.

– Я не смогу, Джордж. Что-нибудь переверну… они услышат,придут и застрелят меня… или…

– Блейз, ты должен. Назад дороги нет.

– Я боюсь, Джордж. Я хочу домой.

Нет ответа. Но в каком-то смысле это и был ответ.

Тяжело и хрипло дыша, выдыхая облака пара, Блейз откинулкрючки, которые удерживали лестницу в сложенном состоянии, раздвинул ее намаксимальную длину. Рукавицы мешали, и закрепить крючки удалось только совторой попытки. Он уже порядком вывалялся в снегу и стал белым с головы до ног– прямо-таки снежный человек, йети. Снег попал даже на кепку, козырек которойпо-прежнему оставался сдвинутым влево. Но возле дома стояла тишина, нарушаемаялишь дыханием Блейза. Никто не услышал щелканья крючков, которые Блейз сначалавытащил из одних гнезд, а потом вставил в другие. Снег, должно быть, глушил всезвуки.

Лестница была алюминиевой, а потому легкой. Поднял ее Блейзбез труда. Верхняя перекладина оказалась аккурат под окном над кухней.Добраться до него Блейз мог, оставаясь двумя-тремя ступеньками ниже.

Он начал подниматься, одновременно стряхивая с себя снег. Вкакой-то момент лестница покачнулась, заставив его замереть, но потом вновьзастыла. Он продолжил подъем.

Наблюдая, как кирпичи уходят вниз, добрался до подоконника.И вот уже смотрел в окно одной из спален.

Двуспальная кровать. В ней два человека. Лиц он разглядетьне мог, только белые круги. По существу, белые пятна.

Блейз всматривался в них как зачарованный. Забыв про страх.По причине, понять которую он не мог (не чувствовал сексуального возбужденияили по крайней мере не думал, что чувствует), его член начал подниматься. Блейзне сомневался, что смотрит на Джозефа Джерарда-третьего и его жену. Таращилсяна них, а они этого не знали. Заглянул в их мир.

Видел их комоды, прикроватные столики, саму кровать. Виделсвое отражение в огромном, в рост человека, зеркале, которое смотрело туда, гдецарил холод. Он видел их, а они этого не знали. Его тело сотрясалось отвозбуждения.

Он оторвал взгляд от кровати и перевел на внутренний запор.Простенькая задвижка, открыть которую не составляло труда, имея при себе нужныйинструмент, который Джордж называл «джимми». Разумеется, у Блейза нужногоинструмента не было, да он ему и не требовался: задвижку не использовали поназначению.

«Они – зажравшиеся, – подумал Блейз. – Они – зажравшиеся,глупые республиканцы. Я, может, и туп, но они глупее».

Блейз максимально, насколько позволяла лестница, раздвинулноги, чтобы повысить устойчивость, и начал поднимать окно, постепенноувеличивая усилие. Мужчина во сне перевернулся с одного бока на другой, и Блейзподождал, пока Джерард окончательно погрузится в сон. Вновь взялся за окно. Вкакой-то момент решил, что оно заперто изнутри – вот почему задвижка непонадобилась, – и тут окно сдвинулось.

Дерево тихонько застонало. Блейз замер.

И задумался.

Он пришел к выводу, что все нужно сделать очень быстро:открыть окно, забраться в комнату, закрыть окно. Иначе холодный январскийвоздух точно разбудит их. Но если окно заскрипит, двигаясь по раме, они тожепроснутся.

– Давай, – шепнул Джордж от подножия лестницы. – Попробуйиспользовать этот шанс.

Блейз просунул пальцы в щелочку под окном, потом поднял его.Окно двигалось бесшумно. Он перенес через подоконник ногу, протиснулся в домсам, повернулся, опустил окно. Вот тут оно и заскрипело, стукнуло, вставая наместо. Блейз застыл на корточках у подоконника, боясь повернуться и посмотретьна кровать, уши ловили каждый звук.

Ничего не поймали.

Нет, что-то он, конечно, слышал. Дыхание, к примеру. Двачеловека дышали практически в унисон, словно ехали на велосипеде для двоих.Легкое поскрипывание матраца. Тиканье часов. Низкое гудение воздуха, должнобыть, в топке обогревательного котла. Да и сам дом издавал какие-то звуки.Оседал, как он это делал уже пятьдесят или семьдесят пять лет. Черт, может, ивсе сто. Устраивался удобнее со своими костями из кирпича и древесины.

Блейз развернулся, посмотрел на спящих. Женщина раскрыласьдо пояса. Вырез ночной рубашки сдвинулся в сторону, и одна грудь выглядываланаружу. Блейз таращился на нее, зачарованный ее мерным подъемом и опусканием,соском, который затвердел от дуновения холодного воздуха…

– Шевелись, Блейз! Господи!

На цыпочках он пересек спальню, как карикатурный любовник,который прятался под кроватью, не дыша, так что грудь его выпятилась, словно уполковника в мультфильме.

Блеснуло золото.