На одном из комодов стоял маленький триптих, три фотографиив золотом окладе в форме пирамиды. Снизу – Джерарда-третьего и его смуглокожейжены-нармянки. Сверху – Джерарда-четвертого, без единого волоска на голове, доподбородка закутанного в одеяльце. Его широко распахнутые темные глаза смотрелина мир, в который он столь недавно вошел.

Блейз добрался до двери, повернул ручку, замер, чтобыобернуться. Женщина положила руку на голую грудь, прикрыв ее. Муж спал на спинес открытым ртом и до того, как захрапел и наморщил нос, более всего напоминалмертвеца. Блейз подумал о Рэнди, о том, как Рэнди лежал на промерзшей земле, аблохи и клещи покидали его тело. За кроватью пол и подоконник присыпало снегом.Он уже таял.

Блейз начал осторожно открывать дверь, готовый замереть припервом намеке на скрип. Но петли не заскрипели. Он выскользнул из спальни, кактолько щель между дверью и косяком стала достаточно широкой. Очутился вкоридоре-галерее. Пол устилал толстый, мягкий ковер. Блейз закрыл за собойдверь, подошел к ограждению, за которым сгущалась темнота, посмотрел вниз.

Увидел лестницу, поднимавшуюся двумя пролетами из широкогосумрачного зала. Полированный пол тускло поблескивал. На другой стороне галереюукрашала статуя девушки. Напротив стоял мраморный юноша.

– Не обращай внимания на статуи, Блейз, найди младенца.Нечего стоять столбом…

Лестница, ведущая на первый этаж, находилась по правую рукуБлейза, так что он повернул налево, в коридор. Здесь никаких звуков до его ушейне доносилось, только едва слышный шорох собственных шагов. Он даже не слышалгудения воздуха в топке котла. И это вселяло страх.

Он открыл следующую дверь и заглянул в комнату: столпосередине, полки и стеллажи с книгами вдоль стен. На столе стояла пишущаямашинка и лежала стопка листов бумаги, придавленная черным, похожим на стекло,камнем. На стене висел портрет. Блейз сумел разглядеть мужчину с седымиволосами и хмурым лицом, который, казалось, говорил ему: «Ты – вор». Он закрылдверь и двинулся дальше.

Очередная дверь открылась в пустую спальню с кроватью подпологом. Покрывало натянули так туго, что на нем подпрыгнула бы монетка.

Он шел по коридору, чувствуя, как по телу начинаютскатываться струйки пота. Обычно он не замечал бега времени, а вот тут заметил.Как долго он пробыл в этом богатом и спящем доме? Пятнадцать минут? Двадцать?

В третьей комнате он обнаружил еще одну спящую пару. Женщинастонала во сне, и он быстро закрыл дверь.

Свернул за угол. А вдруг ему придется подняться по лестницена третий этаж? Мысль эта наполнила его ужасом, какой он испытывал в своихнечастых кошмарных снах (в них обычно возвращался в «Хеттон-хауз» или на фермуБоуи). Что он скажет, если вдруг зажгутся лампы, и его обнаружат? Что он могсказать? Что пришел, чтобы украсть столовое серебро? На втором этаже никакогостолового серебра не было, это знал даже тупица.

В этой короткой части коридора он увидел только одну дверь.Открыл ее и попал в детскую.

Долго стоял, не в силах поверить, что сумел проделать такойдлинный путь. Получалось, что совсем это и не мечта, которой не сужденосбыться. Он мог реализовать задуманное. От одной этой мысли возникло желаниебежать отсюда со всех ног.

Кроватка ничем не отличалась от той, которую он купил сам.Стены украшали изображения героев диснеевских мультфильмов. Он увидел столикдля пеленания, полку со множеством баночек и тюбиков с кремами, маслами, лосьонами,маленький комод, раскрашенный в яркий цвет. Может, красный, может, синий. Втемноте было не разглядеть. А в кроватке лежал младенец.

В последний раз ему предоставлялся шанс убежать, и Блейз этознал. Сейчас он еще мог покинуть дом так же незаметно, как и проник в него. Онибы и не догадались, что могло произойти. Возможно, он мог подойти к кроватке,положить большую руку на маленький лоб младенца, а уж потом уйти. Он вдругпредставил себя спустя двадцать лет, читающим о Джозефе Джерарде-четвертом настранице светской хроники, которую Джордж называл новостями из жизни богатыхсучек и ржущих жеребцов. На фотографии молодой человек в смокинге стоял рядом сдевушкой в белом платье. Девушка держала в руках букет цветов. В заметке речьшла о том, что они поженились и отправлялись в свадебное путешествие. Он быпосмотрел на этот фотоснимок и подумал: «Ох, дружище! Ох, дружище, а ведь каквсе могло повернуться».

Но, входя в детскую, он уже знал, что одним прикосновениемко лбу дело не ограничится. Он пойдет до конца.

«Вот такой у нас расклад, Джордж», – подумал Блейз.

Младенец спал на животе, повернув голову. Одна маленькаяручка лежала под щекой. От его дыхания одеяло мерно поднималось и опускалось.Голову покрывал волосяной пушок, ничего больше. Рядом на подушке лежало красноеупругое кольцо для зубов.

Блейз потянулся к нему и вдруг отдернул руки.

А если младенец заплачет?

И тут же заметил некое устройство, от одного вида которогосердце едва не выпрыгнуло изо рта. Маленький аппарат внутренней связи. Второймог стоять в спальне матери или в комнате няни. Если бы ребенок закричал…

Мягко, осторожно, Блейз протянул руку и нажал на кнопкупитания аппарата. Красная лампочка над кнопкой погасла. И тут же подумал, авдруг есть звонок или что-то другое, приводимое в действие при отключенииэлектроэнергии. Чтобы предупредить.

Внимание, мамаша! Внимание, няня! Аппарат внутренней связине работает, потому что большой, глупый похититель только что его отключил. Иэтот глупый похититель сейчас в доме. Пойдите и посмотрите. Захватите пистолет.

«Давай, Блейз. Используй свой шанс».

Блейз глубоко вдохнул, выдохнул. Отбросил одеяльце, а потомвновь завернул в него младенца, доставая из кроватки. Осторожно покачал наруках. Младенец пискнул, потянулся. Веки дрогнули, приоткрылись. Он издалкакой-то звук, похожий на мяуканье котенка. Потом вновь закрыл глаза, тельцерасслабилось.

Блейз облегченно выдохнул.

Вернулся к двери, вернулся в коридор, осознавая, что он непросто уходит из комнаты младенца, из детской. Он пересек черту. И уже не могзаявить, что он – обычный грабитель. Совершенное преступление спало у него наруках.

Спуститься по приставной лестнице со спящим младенцем непредставлялось возможным, и он даже не рассматривал такой вариант. Направился кдругой лестнице, на первый этаж. На полу лежал ковер, на ступенях – нет. Ипервый же шаг по полированному дереву ударил по ушам. Он остановился, прислушался,ловя новые звуки, но дом спал.

Теперь, однако, нервы начали сдавать. Младенец словнонабирал вес. Паника сковывала волю. Он вдруг начал улавливать движение краемглаза, сначала с одной стороны, потом с другой. На каждом шагу ожидал, чтомладенец шевельнется и закричит. А уж если бы закричал, его вопли точноперебудили бы весь дом.