– Почему у тебя такое смешное имя, Мелани? – наконец набралась храбрости спросить я.

Она покраснела.

– Когда я родилась, в больнице сказали, что я похожа на дыню[41].

– Не волнуйся, – заверила я ее, – теперь ты на нее не похожа.

Первый визит Мелани в нашу церковь прошел не слишком успешно. Я забыла, что ожидался пастор Финч, – в рамках его турне по региону. Он прибыл в старом бедфордском фургончике, на одном боку которого были нарисованы перепуганные проклятые, а на другом – небесное воинство. На задних дверцах и на капоте красовалась надпись «РАЙ ИЛИ АД? ВЫБОР ЗА ВАМИ!». Он очень гордился своим фургончиком и рассказывал, как много чудес свершилось внутри и вне его. Внутри было шесть сидений, чтобы вместе с ним мог разъезжать хор, да еще оставалось место для музыкальных инструментов и большой аптечки на случай, если демон кого-то воспламенит.

– А что вы делаете в случае возгорания? – спросили мы.

– Пускаю в ход огнетушитель, – объяснил он.

На нас это произвело большое впечатление.

Тут имелся складной крест, который приторачивали изнутри к задним дверцам, и совсем маленькая раковина, чтобы после каждого обряда пастор мог помыть руки.

– Вода крайне важна, – напомнил нам он. – Как Иисус велел свиньям броситься в море, так и я смываю под этим краном Сатану.

После того как мы вдоволь налюбовались грузовичком, пастор Финч повел нас назад в церковь и попросил хор исполнить его последнее сочинение.

– Оно было ниспослано мне Господом, как раз когда я выезжал из авторемонтной мастерской Сэндбеча.

Гимн назывался «Тебе не нужны духи, когда с тобой Дух». Первый куплет звучал так:

Хор спел и этот и остальные шесть куплетов. Нам тоже раздали ноты, чтобы мы могли подпевать, а пастор Финч аккомпанировал на сдвоенных барабанах бонго.

Припев звучал так:

Получилось очень весело. Дэнни достал гитару и подобрал аккорды, а Мэй стала отбивать блюзовый ритм на бубне. Вскоре мы все уже выстроились длинной змейкой и ходили по часовой стрелке по залу, снова и снова повторяя припев.

– Вижу плоды трудов Господних, – отдувался пастор Финч, лупя по бонго ладонями. – Восславим Господа!

– Тебе не надо так перетруждаться! – беспокоилась миссис Финч, отчаянно пытаясь угнаться за ним на пианино. – Кто-нибудь, отберите у него барабаны!

Но никто не отобрал, и остановились мы, только когда миссис Ротуэлл повалилась на бок.

И тут я заметила, что Мелани к пению и танцам не присоединилась.

– А теперь проповедь, – крикнул пастор Финч, и мы расселись в предвкушении удовольствия.

Он поведал, как проходит его турне, сколько душ было спасено, сколько добрых душ, осаждаемых дьяволом, снова обрели покой.

– Я не из хвастливых, – напомнил он нам, – но Бог наделил меня могучим даром.

Мы согласно закивали. А потом он шокировал нас рассказами об эпидемии одержимости дьяволом, в настоящий момент охватившей северо-восток страны. Особенно пострадали Ланкашир и Чешир, не далее как третьего дня он очистил целую семью в Чедл Халме.

– В них демоны вселились. – Его взгляд заскользил по притихшей пастве. – Да, вселились, и знаете почему? – Он сделал шаг назад. Мы сидели тихо, как мыши. – Противоестественные страсти.

Паству пробрала дрожь. Никто из нас не знал наверное, о чем он говорит, но все знали, что это ужасно. Я глянула на Мелани, у нее был такой вид, точно ее вот-вот стошнит.

«Наверное, Святой Дух, – подумала я и чуть-чуть сжала ей руку. Она вздрогнула и уставилась на меня. – Да, определенно Дух».

Под конец этой великолепной проповеди пастор Финч призвал любого грешника поднять руку и тут же просить о прощении. Мы склонили головы в молитве, время от времени, поглядывая искоса, сработает ли. Внезапно на мою руку легла чья-то ладонь. Мелани.

– Я это сделаю, – прошептала она и вскинула другую руку над головой.

– Да, вижу твою руку, – тепло откликнулся пастор Финч.

По пастве пробежали возгласы радости. Добровольцев больше не нашлось, поэтому после службы все внимание сосредоточилось на Мелани. Впрочем, она-то его не хотела.

– Я чувствую себя ужасно, – созналась она.

– Не волнуйся, – весело отмахнулась проходившая мимо Элис. – Это гомеопатично.

Бедная Мелани. Она не понимала моих сестер и братьев во Христе, она просто знала, что нуждается в Иисусе. Потом она попросила меня быть ее наставницей, и я согласилась приходить к ней каждый понедельник, пока ее мама на работе в клубе. Мы ушли вместе: я – на седьмом небе, она – с сумкой полной брошюр о дарах Духа и советов новообращенным. Когда мы дошли до ратуши, мимо пронесся фургончик пастора Финча: окна были опущены, библейское радио ревело на всю катушку, а на крыше победно развевался флаг.

– Это его Флаг Спасения, – объяснила я Мелани. – Он его поднимает всякий раз, когда спасена еще одна душа.

– Давай сядем на автобус, – откликнулась она с толикой отчаяния в голосе.

Вот так вышло, что каждый понедельник я ходила домой к Мелани, и мы вместе читали Библию, а потом обычно проводили еще полчаса за молитвой. Я не помнила себя от радости: она была моей подругой, а к подобному я не привыкла, ведь до сих пор видела родственную душу разве что в Элси. Но почему-то тут все было иначе: дома я говорила о Мелани без умолку, а мама отмалчивалась. Потом однажды она притащила меня на кухню и сказала, что нам надо серьезно поговорить.

– Думаю, в церкви есть мальчик, который тебе нравится.

– Что? – переспросила я в полном недоумении.

Она имела в виду Грэхема, самого последнего из новообращенных, который переехал в наш город из Стокпорта. Я учила его играть на гитаре и старалась донести до него, как важно регулярно изучать Библию.

– Пришло время, – очень торжественно продолжала она, – рассказать тебе про Пьера и как я едва не кончила дурно.

Потом она налила нам обеим по чашке чаю и открыла упаковку печенья «Роял-Скотт». Я была заворожена.

– Гордиться тут нечем, и больше эту историю я тебе никогда рассказывать не буду.

В молодости моя мама отличалась упрямством и нашла себе место учительницы в Париже, что в то время было очень смело. Она жила неподалеку от улицы Сен-Жермен, ела круассаны и вела целомудренную жизнь. Тогда она еще не обрела Бога, но у нее были высокие моральные принципы. Однажды солнечным днем, ни о чем дурном не подозревая, она шла к реке и вдруг повстречала Пьера, или точнее Пьер спрыгнул со своего велосипеда, предложил ей свои луковицы и назвал самой красивой женщиной, какую когда-либо видел.