Безошибочно угадав момент, Мазур переместился с возможнойлинии огня, парой пируэтов сбил с толку противника касательно возможныхтраекторий своего перемещения. Нанес удар – краснокожей паспортиной, твердойобложкой, в умелых руках представлявшей собой нешуточное оружие...

Свободной рукой завалил Стробача на себя, прикрываясь им отпули. Напрасно. Слева послышался смачный удар, оханье, миг спустя едва слышнохлопнул бесшумный пистолет (уже в руке у Анки), и напарник Стробача завалился навзничьс аккуратненьким входным отверстием посреди лба, грянулся затылком на пушистыйковер и остался недвижим.

Пистолет в его руке оказался всего-то в полуметре отначищенных сапог господина продажного капитана, но тот не сделал попытки егосхватить и свою кобуру лапать даже не пытался, оцепенело застыл у стены –полное впечатление, побледнев от панического ужаса, хотя негры, как известно,бледнеть не могут по чисто техническим причинам, они вместо этого становятсяпепельно-серыми...

Мазур орлиным взором окинул помещение, окончательно проясняядля себя ситуацию.

Совершеннейшее благолепие, тишина и симметрия. За наглухозадернутыми шторами не слышно шума, голосов, шевеления, там ничего не заметили.Анка стоит с пистолетом наготове, тот, что ее караулил, признаков жизни уже неподает, не говоря уж о том, которому она добавила третий глаз ясновидения,чакру прочистила.

Фестиваль «Славянский базар» закончился. Можно опускатьфлаг, наливать напоследок по граненому притомившимся баянистам, одним словом,заканчивать как торжественную часть, так и народные гулянья.

Вполне культурно получилось. Финита.

Еще раз окинув взглядом место действия и убедившись, чтоодержана полная и окончательная победа, Мазур вразвалочку подошел костолбеневшему капитану, ухмыляясь, поправил ему фуражку, чтобы сидела наголове соответственно советским правилам, задушевно спросил:

– Тяжело на душе?

Капитан машинально закивал, косясь через плечо Мазура нараскованную красотку в алом бикини, – она, дружески ухмыляясь растерянномуполицаю, поигрывала черным пистолетом с длинным глушителем с таким видом,словно собиралась сию же минуту присовокупить свежего покойничка к ужеимевшимся.

– Не обращайте внимания, – сказал Мазур. – Она –добрая, душевная девочка и не привыкла убивать без приказа. А приказа я ей покачто не давал. Ну что же, дружище, будем выслушивать нотации? Поняли теперь, чтобыть коррупционером порой – чревато? Оборачивается крупными неприятностями.Вы-то полагали, что наняты для оказывания мелких услуг, а обернулось всесоучастием в террористическом акте. Не сомневаюсь, что ваше правительство непрочь по мелочам напакостить Ньянгатале, как и она вам, – но покушение напрезидента соседней страны с помощью крылатых ракет, это уж чересчур... Выпримерно представляете, что с вами будет, если я вас сдам контрразведке? Там жетоже живые люди сидят, всем хочется выдвинуться и выслужиться. А тут и не нужноизощряться – вот он, коррумпированный сообщник международных террористов, споличным взят...

Судя по лицу капитана, он прекрасно представлял себе своюпечальную участь и не питал иллюзий касаемо гуманизма здешних особистов и ихбелоснежной пушистости.

– Но если подумать... – сказал Мазур. – Ведь личновы мне ничего плохого не сделали вроде бы?

– Господин...

– Адмирал, – небрежно сказал Мазур.

– Господин адмирал, можете мне поверить, я и не подозревал,что все настолько... Я полагал попросту...

– Ну да, мелкие услуги, – кивнул Мазур. – Семьябольшая, богатых родственников нет, связей нет... дело житейское, где ж тут неподработать? – Он оглянулся на недвижимого Стробача. – Участвовали взверской расправе над беднягой журналистом?

– Ну что ты, господин адмирал! Я и не знал, что онисобираются поступить с ним так... Меня заверили, что с ним собираются простопобеседовать...

– Но выслеживали-то его с помощью ваших людей?

Капитан уставился в пол.

– Еще и соучастие в убийстве иностранного журналиста, –соболезнующе покачав головой, сказал Мазур.

– Я вообще не присутствовал при беседе...

– Верю, – сказал Мазур. – К чему вашим нанимателямвас было посвящать в детали? В том, что он мертв, я, конечно, не сомневаюсь –если уж человеку во время допроса беззастенчиво отрезают уши, его явно несобираются оставлять в живых... Ладно. Будем искупать вину?

– Все, что хотите...

– Да я немногого хочу, собственно, – задумчиво сказалМазур. – Вы сейчас отошлете ваших людей... Сколько у вас машин?

– Три.

– Вот пусть на двух ваши ребятки и убираются к меступостоянной дислокации. А мы с вами мирно уедем отсюда на третьей. И япостараюсь все забыть, потому что вы, откровенно говоря, мне абсолютно ненужны. Вы – здешний, пусть с вами здешние власти самостоятельно и разбираются.У меня своя задача, и в функции мои не входит помогать поискам коррупционеров...Ну как, похож я на филантропа и благодетеля?

– Господин адмирал, я вам буду несказанно благодарен...

– Не сомневаюсь, – хмуро сказал Мазур. – Везунчиквы этакий, дешево отделаетесь. Я вас даже вербовать не буду – на кой черт вымне нужны... Ну, пора собираться.

Он присел на корточки над Стробачем, приложил пальцы ксонной артерии, послушал пульс. Задумчиво наморщил лоб. Пан Тимош былживехонек, хотя и пребывал в состоянии глубокого обморока. Из чистойпедантичности следовало бы его добить, но у Мазура не было приказа зачищать всепри уходе особо тщательно – да и надобности такой не имелось. В немшевельнулось что-то, отдаленно напоминавшее сентиментальность – отдаленно,очень отдаленно. Черноморские базы, империя, еще не канувшая в небытие... Вконце концов, этот сукин кот уже совершенно не опасен...

– Ну, пошли, – распорядился он. – Держитесь снами, как с лучшими друзьями, иначе смотрите у меня... Своим соврете потомчто-нибудь убедительное... а в общем, и необходимости такой нет, я думаю? Чемменьше знают подчиненные, тем спокойнее...

* * *

...Худощавый абориген с умной, плутовской физиономиейпосмотрел на солнышко сквозь зеленую бумажку с портретом благообразногоштатовского президента, убедившись, должно быть, в ее подлинности, скатал втрубочку, сунул в карман потрепанных джинсов, повторил опасливо:

– Но вы уж смотрите, сэр, если это какой-то криминал, я тутсовершенно ни при чем и опишу вас полиции в точности...

– Нет там никакой полиции, – сказал Мазур убедительно.

Абориген поежился:

– Ага, все вы мягко стелете... Знаю я, чем такие делишкипахнут. Оглянуться не успеешь, как защелкнут браслетики, и пойдешь сообщникомпо делу о порошочке...