Принцесса молчала, а молодой гном с сожалением и жалостью сказал:

– Ослеплённый любовью к вам, госпожа, муж ваш забыл, для чего он был направлен в этот город. Он был чудесный мастер, и я учился у него, но рядом с вами он забыл, что такое долг. Все средства, которые он должен был тратить на строительство нового маяка, он тратил на постройку этого дворца. Поэтому Мудрый король и отстранил его. Поэтому и мне всегда тяжело бывать здесь. Вас мучают гордость и сожаление, а меня – обида за великого мастера. Ваша дочь прекрасна, но ни вы, ни она так и не поняли, что для города у реки Быстрой нужен маяк, а не дворец. Если бы вы поняли это, то как бы мы все были счастливы сейчас.

– Мой муж был Смотрителем, и он был вправе распоряжаться всем…– пыталась возразить вдова старого Смотрителя, но замолчала, потому что Принцесса поднялась с кресла.

– Настоящий король должен уметь смирять себя и не может ничего прощать себе, если желает сохранить привилегию прощать своих подданных. Иначе он только подобие короля, жалкая тряпичная кукла, – строго возразила Принцесса и, обернувшись к Барону от баронов, продолжила: – Могу ли я на сегодняшнюю ночь просить вас охранять этих женщин, а завтра утром я оглашу свой приговор над ними.

Барон от баронов расплылся в улыбке. По праву охотника почётная добыча доставалась именно ему. Он хлопнул молодого гнома по плечу и чуть слышно сказал:

– Моя Принцесса разумна во всём, и чтит старые охотничьи правила. Да не грустите так, господин Смотритель моста, сдаётся мне, дочка старого Смотрителя всё же некогда запала в ваше сердечко. Но поверьте мне, старику: если выбрали службу, то служите и забудьте о всяких девах, водяных или земных, а то утянут и вас ко дну, как прежнего Смотрителя.

Но на этот раз подошедший Прыгун перебил Барона от баронов и, отведя молодого гнома в сторонку, стал выспрашивать, как можно пройти через стражу ночью на мост. И Смотритель моста рассказал, что каждую ночь стража получает от него заветное слово, по которому только и пропускает любого, сказавшего его. И даже назвал Прыгуну это слово на сегодняшнюю ночь. Потом гоблин выпросил у Барона из баронов его длинный походный плащ, к великому удивлению того, считавшего, что гоблину вполне к лицу его серо-серебряный плащ королевского гвардейца. Прыгун ещё не терял надежды, что Принцесса передумает и отправится спать или будет играть с диковинным малышом тролля, на котором железную цепь и ошейник она давно заменила длинной атласной ленточкой, повязанной бантом. Но девочка сама подошла к нему и напомнила, что она выполнила свою часть договора и после разгаданной загадки ожидает от капитана выполнения и его обязательств.

***

Когда во дворце уже начали гасить свечи, Прыгун в длинном даже для гоблина плаще Барона от баронов отправился к мосту. Ночь была очень тёплая, городок отдыхал от дневного летнего зноя, и с реки тянуло свежестью и прохладой. Назвав на ухо сонному охраннику башни заветное слово, Прыгун вышел на середину непривычно пустого моста и распахнул плащ. Принцесса в лёгком белом платьице, напоминавшем скорее рубашку Водяной девы, легко выскочила из-под старой пропыленной ткани и закружилась в лунном свете. Кружась, она подбежала к парапету моста и потребовала, чтобы капитан поставил её на самый верх. Прыгун легко подбросил невесомую девочку и, к удивлению, увидел, что та довольно уверенно держится на высоте, не обращая внимания на шумящую внизу быструю воду. Она сделала несколько шагов и подпрыгнула вверх, потом ещё раз и ещё. Потом она подпрыгнула, легко повернувшись в воздухе. Прыгун понял, почему Принцесса выбрала такое простое платье, не стеснявшее её прыжков. Он молча любовался ловкостью и изяществом маленькой девочки и на какой-то момент, ему даже совершенно отчётливо показалось, что на её лице промелькнула улыбка. Эта мгновенная улыбка так поразила гоблина, что на у него дыхание перехватило. Он тут же испугался, что, возможно, стражник или кто-то ещё видит это, и оглянулся.

Она стояла на середине моста. Поначалу Прыгун в лунном свете решил, что это дочь старого Смотрителя в том наряде, в котором он увидел её при первой встрече, но тут же понял, что это была вовсе не она. И близкого сходства не было в её высокой фигуре и на широком безжизненном лице с большими глазами и пустым взглядом.

– Я чувствую кровь древних королей, – странным голосом, напоминавшим журчание воды, сказала Водяная дева. – Я пришла забрать себе в услужение того, в ком эта кровь.

Ярость захлестнула Прыгуна. Ещё мгновение назад его переполняла радость, что к вечно грустной маленькой Принцессе на миг вернулось простое детское веселье, и именно в этот момент над ней нависла страшная опасность. Теперь его переполняла ярость на внезапно появившуюся угрозу и вина, что это он сам привёл девочку навстречу опасности.

– Поди ты прочь! – закричал он. – Подавись золотом, которое тебе швыряют с этого моста. И не смей приближаться к маленькой госпоже.

– Глупый воин, – бесстрастно прожурчала Водяная дева, – всё дно этой реки усеяно золотыми дарами, которыми веками смертные покупали мою милость. Что ты можешь добавить к ним? Я дам этой смертной право веками расчёсывать мои волосы, не зная бед, болезней и смерти. Это ли не дар, достойный того, в чьих жилах древняя королевская кровь?

– Только посмей приблизиться к ней, и больше ты гроша не получишь! – негодовал Прыгун. – Я прикажу всему городу сливать нечистоты в твои воды! Я свалю в основании этого моста столько деревьев и камней, что из реки Быстрой получится болото. А первым прикажу утопить твоё изваяние, чтобы ты любовалась им на дне, а люди на земле забыли о твоей мерзкой образине…

– Ничего ты не сделаешь, глупый воин, – усмехнулась Водяная дева. – Я заберу то, что хочу, и уйду, и ты не в силах помешать мне.

– Тогда и меня забёрешь, а не заберёшь – я сам спрыгну с моста, – голос Прыгуна срывался от ярости и бессилия. – Я тебя и на дне реки достану и не оставлю свою маленькую госпожу.

И тут на безжизненном лице Водяной девы мелькнула тень удивления.

– Ты глупый, но храбрый воин, – прожурчала она. – Не забрать ли мне и тебя с собой вместе с этой девчонкой?

И Прыгун услышал испуганный крик девочки и в страхе и отчаянии обернулся. И увидел, что девочка всё ещё рядом, стоит на высоком парапете и слышит их разговор. Но внезапно ярость гоблина передалась и ей.

– Ах ты, рыбья тётка, я лесную ведьму не испугалась, а тебя и подавно! – закричала она. – Только попробуй утопи меня, я тебе там, на дне, все волосы повыдергаю!

Казалось, ярость переполнила всю маленькую девочку, и в какое-то мгновенье она внезапно выпрямилась, и лицо её стало столь же бесстрастным и спокойным, как у Водяной девы, и она заговорила голосом, от которого у Прыгуна похолодело в груди: