Я пристально смотрела в глаза Кямрану, ожидая, что он невыдержит поединка и отвернется. Но все было напрасно. Он отвечал мне таким жепристальным взглядом, точно хотел сказать: «Напрасно стараешься, я все знаю!..»

И тут я поняла, что партия проиграна. Я потупила голову ипринялась вытирать платком свои грязные руки.

— Развлекаетесь, шалунья, не так ли?.. Ну что ж, сейчасмы посмотрим… Покатаемся вместе!..

Ловким движением он швырнул куртку Мюжгян.

— Эй, Кямран! — раздался голос тетки изокна. — Не будь ребенком! Ты не справишься с этим чудовищем. Она сломаеттебе шею!

Ребятишки почувствовали, что сейчас будет нечто забавное, иотступили назад. Мы остались вдвоем у качелей.

— Ну, чего ждешь, Феридэ? — улыбнулсякузен. — Может, боишься?

— Этого еще не хватало! — ответила я, неосмеливаясь, однако, смотреть ему в лицо, и вскочила на качели.

Веревки заскрипели, качели плавно двинулись.

Я старалась быть осторожной и, раскачиваясь, толькочуть-чуть сгибала колени, сохраняя силы в этом состязании, которое как япредвидела, будет нелегким.

Скорость нарастала. Дерево сотрясалось, листва трепетала. Мымолчали, стиснув зубы, словно одно только слово уже могло отнять у нас силы.

Опьянение от быстрого движения постепенно охватывало меня,сознание затуманивалось.

На миг голова Кямрана скрылась в густой листве граба. Егодлинные волосы рассыпались и закрыли лицо.

— Ну как, вы не начали раскаиваться? — спросила янасмешливо.

— Увидим, кто еще раскается! — так же насмешливоотозвался Кямран.

Взгляд его зеленых глаз, сверкавший из-под растрепанныхволос, порождал в моем сердце чувство ненависти, даже жестокости. Я сделаласильный толчок, и качели помчались еще быстрей. Теперь при каждом взлете нашилохматые головы исчезали в листве. Как во сне до меня донесся теткин крик:

— Хватит!.. Хватит!

Кямран повторил:

— Хватит, Феридэ?

— Это надо спросить у вас, — ответила я.

— Для меня нет! После чудесного известия, услышанногоот Мюжгян, я никогда не устану.

Колени мои вдруг ослабли, и я испугалась, что веревкивыскользнут из рук.

— Мог ли я надеяться, Феридэ… — продолжалКямран. — Ведь я приехал сюда из-за тебя.

Я уже не отталкивалась, но качели по-прежнему взлетали сбешеной скоростью. Обняв веревки, я сомкнула кисти рук и взмолилась:

— Довольно!.. Слезем… Я упаду…

Кямран не поверил, что мне стало плохо.

— Нет, Феридэ, — сказал он, — или мы вместеупадем и разобьемся, или я услышу из твоих уст согласие выйти за меня.

Губы Кямрана касались моих волос, моих глаз. У меняподкосились колени. Рук я не разжала, но они соскользнули вниз по веревкам. Неподхвати меня Кямран в этот момент, я бы обязательно упала. Но у него нехватило сил удержать меня. Веревки качелей перекрутились. Мы потерялиравновесие и полетели на землю.

Открыв глаза, я увидела себя в объятиях тетки. Она прикладываламокрый платок к моим вискам и спрашивала:

— У тебя что-нибудь болит, девочка моя?

Я подняла голову.

— Нет, тетя…

— Почему же ты плачешь?

— Разве я плачу?

— У тебя на глазах слезы.

Я прижалась лицом к тетиной груди и сказала:

— Наверно, я заплакала еще перед тем, как упасть.

* * *

Через три дня мы все вместе (а нам присоединились тетя Айшеи Мюжгян) возвращались в Стамбул. Тетушка Бесимэ, узнав об этом из письма сына,примчалась на Галатскую пристань вместе с Неджмие встречать нас.

В первое время после нашего обручения я всех избегала, ипрежде всего Кямрана. А он все стремился остаться со мной наедине, погулять,поговорить. Думаю, что, как и всякий жених, он имел на это право. Но чтоделать, коль я была самой неопытной и самой дикой невестой, какие только бываютна свете. Стоило мне увидеть, что Кямран направляется в мою сторону, как я,точно вспугнутая серна, стремглав бросалась наутек.

Через Мюжгян был послан ультиматум: Кямрану запрещалось привстречах обращаться со мной как с невестой. В противном случае я покляласьрасторгнуть наше соглашение.

Иногда Мюжгян, как и в Текирдаге, приставала ко мне срасспросами, когда я уже была в постели:

— Зачем ты совершаешь эти безумства, Феридэ? Я ведьзнаю, ты его любишь до смерти. Это же ваше самое чудесное время. Кто знает,какие прекрасные слова для тебя живут в его сердце?

Порой Мюжгян не ограничивалась только этим, а гладила своимихрупкими руками мои волосы и передавала слова Кямрана.

Съежившись в постели, я протестовала:

— Не хочу… Я боюсь… Мне стыдно…

Странно, не правда ли? Я ныла, не в силах отвязаться отМюжгян, а когда она уж слишком приставала, начинала плакать.

Но когда Мюжгян отправлялась спать, оставив меня в покое, яповторяла про себя слова Кямрана и засыпала под их мелодию.

Тетка заказала в Стамбуле для меня дорогое обручальноекольцо с красивым драгоценным камнем, которое никак не шло к моим израненнымпальцам.

Когда заказ был готов и привезен домой, тетка, желая сделатьприятный сюрприз, подозвала меня к окну. Кольцо ослепительно засверкало в лучахсолнца, которое вот-вот должно было скрыться за деревьями сада. Я зажмуриласьна миг, сделала шаг назад, спрятала руки за спину и, чувствуя, что краснею,спряталась в тени портьеры.

Тетка не поняла меня и, кажется, удивилась, почему я отрадости не кинулась ей на шею.

— Может, тебе не нравится, Феридэ? — спросила она.

— Очень красивое… Мерси, тетя, — сказала яхолодно.

Кажется, мое поведение пришлось тетке не по душе. Однаковскоре она снова улыбнулась и сказала:

— Дай-ка руку, попробуем. Я заказала его по твоемустарому колечку. Надеюсь, мало не будет.

Я стиснула за спиной пальцы, словно боялась, что тетканасильно будет тянуть меня за руку.

— Только не сейчас, тетя… Ни в коем случае…

— Не будь ребенком, Феридэ.

Я упрямо потупила голову и принялась рассматривать кончикиботинок.

— Через несколько дней мы устроим для наших родныхнебольшой прием, обручим вас…