— Не может быть! Что ему здесь делать?

— Клянусь аллахом, это он, он самый!

Мюжгян побежала навстречу. Я же, напротив, пошла ещемедленней, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание, подгибаются ноги.

У дороги я остановилась, поставила ногу на большой камень,нагнулась, развязала шнурок ботинка и принялась снова медленно его завязывать.

Когда мы очутились с Кямраном лицом к лицу, я была спокойнаи даже чуть-чуть насмешлива.

— Удивительно! Вы здесь?.. Как это вы отважилисьсовершить столь длительное путешествие?

Он ничего не ответил, лишь, робко улыбаясь, смотрел мне влицо, словно стоял перед чужим человеком. Затем протянул мне руку. Я быстроотдернула свою и спрятала за спину.

— Мы с Мюжгян-аблой устроили себе ежевичный банкет. Уменя руки липкие. Да и пыль к ним пристала… Как тетушки? Как Неджмие?

— Они целуют тебя, Феридэ.

— Мерси.

— Как ты загорела, Феридэ. Вся в пятнах.

— Это от солнца…

Тут вмешалась Мюжгян:

— Ты сам в пятнах, Кямран.

Я не выдержала.

— Кто знает, может, он без зонтика гулял в лунные ночи…

Мы рассмеялись и пошли.

Через минуту тетушка Айше и Мюжгян взяли моего кузена подруки. Соседки, которым было далеко за сорок, но которые, видимо, считали себяеще за женщин, а Кямрана уже за мужчину, шли чуть поодаль.

Я с детьми шагала впереди, но все время прислушивалась ктому, что говорили за моей спиной. Кямран рассказывал моей тетке и Мюжгян,каким ветром его сюда занесло.

— Этим летом я так затосковал в Стамбуле! Трудно дажепередать…

Я гневно топнула ногой о землю и подумала: «Конечно,затоскуешь… Упустил свою счастливую вдовушку на чужбину!..»

Между тем Кямран продолжал:

— Два дня тому назад — это было пятнадцатого числа — мыс компанией друзей поднялись ночью на гору Алемдаг. Ночь была неповторимая. Но,знаете, я не переношу утомительных развлечений. Под утро, никому ничего несказав, я спустился один в город. Словом, мне было как-то не по себе, язаскучал и решил, что неплохо бы на несколько дней уехать из Стамбула. Но кудапоедешь? В Ялова? Еще не сезон. В Бурсе сейчас адское пекло. И вдруг я вспомнилпро Текирдаг. К тому же мне так захотелось вас увидеть!

В этот вечер тетка с мужем до позднего часа не отпускалиКямрана из сада. Мюжгян тоже не отходила от них ни на шаг, хотя едва стояла наногах от усталости.

Я же старалась все время держаться в стороне, часто убегалав дом или пряталась в глубине сада.

Не помню, зачем мне вдруг понадобилось подойти к ним. Кямранобиженно сказал:

— Вижу, гостю здесь отказывают во внимании.

Я засмеялась и пожала плечами:

— Ведь говорят: «Гость гостя не терпит».

Мюжгян хватала меня за руку, дергала за подол платья, словножелая остановить. Но я все-таки вырвалась и направилась к дому, заявив, чтохочу спать.

Когда поздно ночью Мюжгян пришла в нашу комнату, я еще неспала. Она присела на край постели, заглянула мне в лицо. Чтобы не рассмеяться,я повернулась на другой бок и принялась храпеть, Мюжгян заставила меня поднятьголову с подушки.

— Нечего притворяться!

— Клянусь, я спала, — ответила я, тараща на нееглаза.

Мы обе не удержались и захохотали.

Мюжгян потрепала меня по щеке.

— Мое предположение подтвердилось, — сказала она.

Я рывком выпрямилась и села на кровати, отчего пружинызазвенели.

— Что ты хочешь сказать?

Мюжгян испугалась.

— Ничего, ничего, — сказала она, улыбаясь. —Только, ради аллаха, не надо меня душить. Я умираю от усталости.

Она потушила лампу и легла в постель.

Через несколько минут я все же подошла к ней, обняла ее иприжала к груди. Но бедняжка уже спала.

— Не надо, Феридэ… — попросила она, не открывая глаз.

— Хорошо, — сказала я. — Только ты должназнать… Пока я не скажу тебе — все равно не засну.

И хоть в комнате было темно и Мюжгян лежала с зарытымиглазами, я уткнулась лицом в ее волосы и зашептала на ухо:

— У тебя в голове безумные мысли. Я понимаю… Но если тыхоть что-нибудь ему скажешь, я схвачу тебя и вместе с тобой брошусь в море…

— Хорошо… хорошо… — пробормотала Мюжгян. — Чтотебе надо? — И опять моментально заснула, хотя я продолжала тихонькотрясти ее.

Приезд Кямрана действительно испортил мне настроение. Яиспытывала к нему смешанное чувство гнева, страха и отвращения. Это чувстворосло с каждым днем. Когда мы оставались с кузеном наедине, я без всякойпричины грубила ему, старалась поскорее убежать.

К счастью, Азиз-бей, муж тетки, полностью завладел гостем.Он без конца приглашал в дом приятелей, знакомил их с Кямраном, почти каждыйдень увозил его в экипаже на длительные прогулки или в гости к кому-нибудь изместных богачей.

Однажды утром я столкнулась с кузеном на лестнице. Кямранопять собирался отправиться куда-то в гости. Он загородил мне дорогу, потом,глянув по сторонам, словно желая убедиться, что никто не услышит, сказал:

— Я умру от столь чрезмерного гостеприимства, Феридэ.

Я прикинула, что не сумею проскользнуть между ним илестничной решеткой, не прижавшись к нему.

— Разве это плохо? — сказала я. — Вас каждыйдень катают, развлекают.

Кямран иронически-грустно улыбнулся и закатил глаза:

— «Гость гостя не терпит». Но вспомни старое правило:гость на гостя хозяину наговаривает. Смотри, и я скажу что-нибудь…

Кямран почему-то рассердился на мои слова, сказанные вечеромв день его приезда: «Гость гостя не терпит». Он без конца напоминал мне обэтом, стараясь тоже меня поддеть.

— Хорошо, — сказала я. — Но, по-моему,жаловаться вам не на что. Каждый день вы знакомитесь с новыми местами, с новымилюдьми…

Кямран снова поморщился.

— Разве люди, которых я вижу, могут развлечь?

Я не удержалась и спросила:

— Где же нашим бедным родственникам сыскать других?

Кямран понял, на кого я намекаю. Он сделал шаг и, протянувко мне руки, взволнованно сказал: