взяться за исправление ситуации, вы с отцом сможете передать сыну лишь собственные долги.

Она первая отвела взгляд. Нежные щёки женщины пылали, поджатые губы нервно подрагивали.

Америку я ей не открыла. Судя по реакции, баронессу всё-таки тоже мучил этот вопрос. Уже хорошо — хотя бы не придётся доказывать очевидное.

— Я не знаю, что делать. — тихо, как будто самой себе призналась Лаура.

— Значит нужно разбираться с самого начала и начинать действовать. Главное, не пускать больше ситуацию на самотёк. Я уже была в наших деревнях и сложила предварительное мнение насчёт того, в каком направлении двигаться.

— Таис! — как будто спохватилась женщина и, забыв страдать, откровенно удивлённо уставилась на меня, — Я тебя не узнаю. (Да понятно уж. Чего все одно и то же заладили.) Откуда такой интерес к делам баронства? Столь юной девушке не уместно проявлять рвение в мужских делах.

Если честно, я ждала этого вопроса раньше. Но она настолько углубилась в собственные переживания, что только сейчас обратила внимание на несоответствие выздоравливающей падчерицы и прежней Таис.

— Как же уже сдуть с тебя эту «золотую пыль»? — думала я, глядя на мачеху.

— Лаура, — вставая с кресла и подходя к ней вплотную, спокойным вкрадчивым голосом начала я, — Всё понятно, что молодым девушкам бывает чего-то там неприлично. В конце концов мы не вопросы девичьей чести обсуждаем. Дела наши плохи, поэтому давай оставим ненужные формальности и будем говорить начистоту. Я считаю тебя здравомыслящей женщиной, вполне способной разобраться в хозяйстве. Просто это, наконец, надо начать делать.

Глаза баронессы сузились, она смерила меня долгим взглядом, типа «а ты та ещё штучка». В голове её читаемо происходила экстренная переоценка ситуации.

— Ну, давай уже, решайся, — мысленно подбадривала я мачеху, затягивая паузу. Сейчас был её ход. Кто первый откроет рот — тот и «проиграл». Хотя, как вы понимаете, все мои усилия сейчас были направлены на то, чтобы выиграли все.

— Что ты предлагаешь? — Лаура развернулась всем корпусом, встав боком ко мне и уставившись в окно.

Ну тут уж я не заставила себя уговаривать и выложила мачехе всю собранную мной информацию.

— Я готова согласиться с тем, что необходимо предпринимать какие-то шаги. Но мне необходимо обдумать всё, что ты мне сейчас сказала. А теперь мне пора собираться. — на этом она поставила точку в нашем разговоре.

Усиленно подавляя внешние признаки распиравшего меня радостно-приподнятого возбуждения от результата беседы, я покинула покои мачехи и отправилась на кухню чего-нибудь зажевать. Это была маленькая победа.

Впрочем, как потом показала практика, радовалась я рано.

Нет, Лаура не отказалась от своих слов прям сразу и даже некоторое время предпринимала честные попытки освоить бумаги, которые я уже отсортировала и активно подсовывала ей для ознакомления. Но, например, мысль о том, чтобы лично пообщаться с деревенскими мужиками повергала её в культурный шок. И вообще, сама ситуация того, что малолетняя падчерица, условно говоря, учит её разбираться в собственном хозяйстве, вызывала у неё дикую неловкость, а отсюда и раздражение.

На моё предложение каким-либо законным образом передать полномочия на распоряжения по баронству в мои руки следовал единственый, кстати, вполне логичный вопрос: «Когда я буду этим всем заниматься, если в ближайшем будущем мне неизбежно придётся съехать из имения к графине?»

А та, как на грех, уже справлялась на тему моего здоровья, ибо вакансия фрейлины, грубо говоря, «висела открытой» и давно уже требовала заполнения. С трудом нам удалось выторговать ещё пару недель моего отсутствия.

В конечном итоге, закончилось всё тем, что баронесса наша психанула и опять задрала лапки кверху.

— Это вообще не женское дело. — было сказано мне, — Вот пусть этим всем барон и занимается.

Что-то в этом роде я предчувствовала заранее, видя как тяжело даются Лауре шаги к управлению баронством. На случай подобного развития событий, была у меня в заначке одна гениальная, на мой взгляд, идея.

— Ну, прости, дорогая. — я мысленно «закатала рукава». — Ты сама меня вынудила на этот шаг. Не хочешь напрягаться добровольно, значит будем подключать «тяжёлую артиллерию».

Неделю спустя, баронский дом принимал гостей.

Глава 19

К воротам имения подъехала добротная карета, запряжённая парой ухоженных, крепких лошадей.

Кучер спрыгнул с козел, передал поводья подбежавшему Стефану и открыл дверь, помогая спуститься тучному, хорошо одетому немолодому мужчине. Барин (именно такое определение напрашивалось при первом же взгляде на него) не задерживаясь пошёл к дверям дома.

На ступенях уже суетилась Марлен, больше всего сейчас похожая на вспугнутую с кладки наседку.

Следом из повозки появилась красивая женщина, сохранившая изящность, не смотря на зрелый возраст. Приподняв пышную юбку, она посеменила вслед за мужчиной.

Последней из вышеозначенного транспортного средства, разминая затёкшие ноги, выползла я. С одной стороны, в дом идти спешить совсем не хотелось, понимая, какая сейчас там разразится гроза. А инициатором предстоящего катаклизма как раз была я. Не люблю быть свидетелем ссор, но иметь информацию от первого лица было необходимо. Так что придётся принимать непосредственное участие в действии. Без вариантов.

— Лаура будет счастлива. — хохотнул внутренний голос.

— Таис, детка, где ты? — окликнула меня женщина.

— Бегу, мадам Клотильда, — я «поддала газу», догнала «мадам» и подхватила её под локоток.

Мы поднялись с ней в дом, где уже стоял мужчина, с недобро-задумчивым видом обозревая окружавшую его обстановку.

Наконец, послышались шаги переполошённой мачехи, спешно спускавшейся с верхнего этажа.

— Папа?!.. Мама?!.. — совершенно ошалев от представшего перед ней зрелища, вопросила она.

Такой баронессу я видела впервые. Куда только подевался весь гонор и псевдоаристократические замашки?

На верхних ступенях «завис» заспанный, помятый барон, который, похоже, вообще отказывался верить своим глазам. Для надёжности даже несколько раз потёр опухшие очи, но видения не исчезли, чем сильно огорчили Рауля.

Искренне рад посетителям оказался только Тео.

— Бабушка-а-а! Дедушка-а-а! — замотавшись в свой теперь такой любимый плед-покрывало, ребёнок бежал вниз, перепрыгивая через ступеньку.

— Ну, здравствуйте, дети. — явно насильственным путём широко растянув мясистые губы в улыбке, изрёк купец (вы уже поняли, что это был именно он). Хотя грозный взгляд из под нависающих над глазами кустистых седых бровей ничего доброго «детям» не сулил.

— Мы у вас поживём. - мысленно продолжила я и поёжилась, — М-м-да, хорошо, что я по эту сторону «баррикад».

На баронскую чету было больно смотреть.

«Опустим же занавес милосердия над финалом этой сцены», как сказал когда-то Марк Твен.

* * *

Неделей ранее…

Как я уже говорила, на случай неудачи с Лаурой, в рукаве моём уже был припасён «туз», как последнее средство. Но реализовать эту идею было крайне