В результате я оказался настолько нужным для Цукерника, что был послан в командировку на Таганрогский турбостроительный завод для испытаний регуляторов при параллельной работе корабельных турбо и дизель-генераторов. Институт взял на себя, естественно, все расходы по командировке. До сих пор помню, что для студента суточные равнялись 5 рублям. Для сравнения, помню только одну цену – килограмм сливочного масла стоил около 60 рублей. Стипендия (была у меня повышенная) равнялась 450 рублям. Был и такой парадокс. Когда нам задерживали присылку командировочных, мы жили на хлебе и …чёрной икре, продававшейся на рынке из – под полы по 3 рубля за пол-литровую банку.

Испытания провели в течение двух месяцев. Результаты признаны положительными. Но рекомендаций на серийное производство дано не было. Надо сказать, что разработку и изготовление экспериментального образца регулятора Цукерник делал как-то полуподпольно. Достаточно сказать, что изготовлен образец был, как говорится, “через колено”, в деревянных бараках ремонтных мастерских треста “Укрсахар”. Такого рода предприятия в то время имели самую низкую категорию по оплате труда и, соответственно, по оснащению. Снабжение материалами производилось по “остаточному принципу”.

Сейчас я представляю, какова была организация испытаний. ЦНИИ не очень хотел тратить средства на эти испытания, а военные моряки из в/ч 27177 хотели. Незадолго до этого сдавался первый корабль (эсминец 53-го проекта) с электроэнергетической системой на переменном токе. При сдаточных испытаниях корабля обнаружилось, что паротурбогенератор и дизель-генератор очень неустойчиво работают параллельно. Надо было искать технические средства, обеспечивающие совместную работу. Как обычно, при полной неясности причин неустойчивости люди хватаются за любую соломинку.

Такой соломинкой, по-видимому, представлялся регулятор Цукерника. А то, что изготовление производилось в плохих условиях, было вызвано тем, что разработку не удалось вовремя включить в план военной техники. Если бы удалось, всё было бы иначе.

В то время, как при Сталине, так и при Маленкове, Хрущёве, Черненко, Андропове, Брежневе всё внимание и средства партийного и государственного руководства направлялось на военные вопросы. Я уже тогда и в дальнейшем очень удивлялся: куда не приедешь, везде главным производством было военное. Производство “ширпотреба”, то есть того, что нужно было человеку лично, для существования, считалось не просто второстепенным, а какимто очень приземлённым, совершенно не престижным. Если, например, специалист говорил, что он делает на заводе, например, кастрюли, то все окружающие стыдливо опускали глаза, человека считали неудачником, он не мог пользоваться уважением в обществе и уж, конечно, не мог даже отдалённо претендовать на какие-то правительственные награды, даже если он был семь пядей во лбу. Вот если специалист занимался вооружением, работал в области военной авиации, военного кораблестроения, танкостроения, то он пользовался уважением, его деятельность признавалась очень важной и почётной. Получал он и большую зарплату и неизмеримо чаще соответствующие награды.

Существовал такой порядок. Каждое крупное военное сооружение, например, корабль, проектировался по Постановлению ЦК КПСС и Совета Министров. К Постановлению полагалось приложение, в котором расписаны были различные подробности такого, например, характера: предприятию – участнику разработки давалось разрешение на дополнительную численность, средства на расширение производства, закупку нового современного производственного оборудования и т.п., в том числе на строительство пионерских лагерей, баз отдыха и пр. Городским властям предписывалось предоставлять сотрудникам определённое число квадратных метров жилплощади. Кроме того, заранее записывалось, сколько должны были выдать за данную разработку разных наград, от медалей до орденов и Сталинских премий. Если объект был особенно дорогостоящим, например, тяжёлый ракетный крейсер, авианосец, стратегическая атомная лодка, назначались звёзды героя социалистического труда.

Производитель кастрюль, хлебопекарного оборудования, одежды для человека не мог претендовать на такие блага, даже если бы он завалил всю страну кастрюлями, хлебом, носками и юбками. Да и физически это было бы невозможно. Из каких материалов всё это делать и какими техническими средствами? Далеко не самыми совершенными. Все лучшие материалы (обозначенные звёздочкой “военная приёмка”), все сколько-нибудь стоящие средства производства отдавались военным заводам.

Да что там кастрюли! Сами проектные организации ранжировались по величине и важности проектируемых кораблей. ЦКБ “Алмаз”, например, проектировал малые корабли и потому был в тени, считался в какой-то степени второстепенным предприятием. Под что было «Алмазу» готовить громкое постановление ЦК и Совмина, если цикл производства корабля составлял всего несколько месяцев, а расходы на строительство были в сотни раз меньше, чем даже на эсминец? Хотя именно “Алмаз” произвёл настоящую революцию в судостроении, поставив корабль на крылья, а затем на воздушную подушку.

Между прочим, сейчас, при перестройке с социализма на капитализм многие люди, в том числе руководители высоких рангов, не соображают, что в условиях изоляции от всего мира и идеологии всемирной революции в Советском Союзе вся мощь промышленности и практически вся наука и техника были направлены на военное производство. Житейские нужды людей удовлетворялись по остаточному принципу, для них всё делалось исключительно из таких материалов, которые не годились для военной техники. Производство продукции просто для жизнеобеспечения было жалким придатком военных заводов. Недаром в самых важных, самых громких документах ЦК КПСС и Совета министров появился и считался нормальным термин «товары народного потребления». Вдумайтесь, господа, в звучание этого термина – «народное потребление», как нечто совсем не важное для руководства страны. И это нечто путалось под ногами у Политбюро. Какое-то там «народное потребление» мешало главному, производству вооружения для решения идеологической задачи совершения мировой революции.

Глупость неимоверная! Как будто государство существовало не для людей, не для обеспечения их жизни, а для чего-то другого, не имеющего к жизни отношения.

Совсем неглупому руководителю среди этой компании, Алексею Николаевичу Косыгину пришлось доказывать необходимость обратить внимание на людские потребности, организовать производство для своего народа хотя бы в виде неких жалких придатков военных заводов, так называемых цехов и участков товаров народного потребления. Он же предлагал обращать внимание на сельское хозяйство не только как на средство кормления многомиллионной армии и источник стратегических запасов на случай войны, но и средство питания людей сегодня, сейчас.

И что же, Косыгина в Политбюро здорово уважали? Совсем нет. Один из штрихов – когда член Политбюро умирал, в газетах его называли или «выдающимся» деятелем или «видным». Так вот Суслов – выдающийся, а Косыгин – только видный.

Не могу не сказать и о другом. Сейчас говорят и пишут об успехах, будто бы нового капитализма. Приватизаторы типа Чубайса и Грефа взахлёб вещают о выгоде от продажи общенародной собственности в частные руки, то есть в руки воров, ограбивших нас с Вами и очень желающих грести и дальше неправедные деньги за счёт эксплуатации российского народа. Но мы начисто забываем о том, что новые капиталисты снимают сливки с той мощной промышленности, которую мы с Вами создали. И если бы эта промышленность при социалистической системе хозяйства хотя бы наполовину работала для людей, для производства тех самых ТНП, о котором радел Алексей Николаевич Косыгин, мы жили бы никак не хуже, например, бедной отсталой Португалии, которую мы сегодня «догоняем». Представляете, сколько бы мы понаделали всякого добра для себя, для жизни, если бы не сделали, например, 10 тысяч танков, предназначенных для захвата Парижа, Берлина, Мадрида, Лондона, Рима!