вспомнила свою вечную страсть к упорядочиваю и структуризации всей своей работы и как это стремление пришлось по душе администраторам.

Может, и у этих аналитиков я ко двору прийдусь? Особенно, если на меня теперь никто во время стажировки шикать не будет.

И если я окажусь им полезна, может, и за Игоря словечко замолвить удастся? Особенно, если Стас подтвердит, что у него уже опыт такой работы есть.

И если Игоря возьмут внештатным, скажем, сотрудником, может, наблюдатели, наконец, от него отстанут? Особенно, если им самим расследование грозить будет.

Я взялась за подготовку оснований для такого расследования, как только вернулась к себе в комнату.

Хорошо, что вместе со всеми эмоциями и интуиция моя проснулась. Она строго-настрого приказала мне не вчитываться в сделанные у наблюдателей записи, а лишь просматривать их. Мне и этого хватило. Уже после нескольких страниц меня так затрясло, что разлетелся мой и так уже пошедший трещинами скафандр на мелкие кусочки.

Дочитать до конца я не успела — телефон мой решил проявить солидарность с хозяйкой. Поймать скачущий аппарат трясущимися руками оказалось непросто, и когда я, наконец, прижала его к уху, у меня и барабанная перепонка завибрировала от напряжения в голосе Стаса.

— Что у наблюдателей? — отрывисто спросил он без всяких вежливых вступлений.

— Ничего нового, — не стала и я расшаркиваться. — Побочный продукт ангельской миссии на земле выходит из-под контроля и несет ей угрозу. Требует привилегированного положения среди людей и имеет тенденцию к аналогичным притязаниям среди ангелов. Является глубоко токсичным в общении и способен вызывать разлагающее привыкание. Требует радикального решения…

— Татьяна, все. — Голос у Стаса неожиданно смягчился. — Это уже позади. Держалась молодцом, хвалю. Они тебя явно провоцировали. Потому что с радикальным решением у них ничего не выходит. Так что плюнь на них. Что у тебя дальше?

Обычно Стас требовал у меня куда более подробного отчета. У меня мелькнула мысль: уж не подослал ли его мой ангел, не добившийся у меня ответа, сколько ему еще ждать моего возвращения на землю.

— Один отдел остался, — ответила я обоим. — Аналитический.

Едва я договорила, у меня возникло стойкое убеждение, что телефоны не только с хозяевами солидарны, но и друг с другом. Теперь на том конце связи аппарат, похоже, задрожал — и в ушах у меня запульсировала звенящая тишина.

— Что случилось? — поспешила я разрушить ее, чувствуя, что мой телефон подхватывает импульс, передавая мне мелкую дрожь.

— Вас — допустили — в аналитический — отдел? — медленно, чуть ли не по слогам, произнес Стас тихим, вкрадчивым, почти угрожающим тоном.

— Так внештатники на входе сказали, — ответила я, невольно передернув плечами — меня уже нервный озноб бил.

— Так, — обронил он. — Так. Значит, так. Ты помнишь мой павильон? Точнее, место, где ты с моими орлами работала? Где мы с тобой однажды по душам говорили?

После каждого вопроса я открывала рот, но молча, как рыба — по всей видимости, в моих ответах он не нуждался.

— Представь себе тот разговор, — продолжали сыпаться на меня команды. — Как можно подробнее. Нет, не весь, — вдруг спохватился он, — только последнюю часть, о будущем.

Это воспоминание вернулось ко мне без малейших усилий. Именно тогда я впервые услышала, что к совместной работе у хранителей нам с моим ангелом дорога закрыта.

Я прямо снова увидела полный непонятной жалости взгляд Стаса. А может, речь тогда шла о невозможности нашей совместной работы где бы то ни было? Может, Стас уже тогда знал о намерениях моего ангела?

— Отлично! — прервал мои невеселые мысли его голос, но только более ясный и отчетливый.

Отняв телефон от уха, я удивленно глянула на него.

— Вот так и знал, что придется к вашей с моими орлами сети подключаться! — снова донеслось до меня и отнюдь не из трубки.

Я изо всех сил грохнула ею о кровать. Да это же просто свинство! Даже люди не позволяют себе в список контактов навязываться. Даже темный Винни сначала поинтересовался, не возражаю ли я против мысленного общения с ним.

— А меня спрашивать не надо? — вырвалось из меня яростное шипение.

— Дело такое, что не до политесов, — ответил он без малейшего смущения. — Нужно, чтобы ты мне у аналитиков все транслировала.

— Я не буду шпионить! — задохнулась я.

— Что-то с темными тебя это не беспокоило, — зазвенел его голос сталью.

— Они меня попросили! — окончательно разозлилась я — он же сам предложил Максу архив показать! — По-человечески. И тогда речь об Игоре шла и … об Анатолии.

— По-человечески — это они насобачились, — зазубрилась сталь в его голосе. — И с чего ты взяла, что сейчас это только мне надо?

— А кому еще? — неуверенно спросила я.

— Аналитики — это самый засекреченный отдел, — тоже сдал назад Стас.

Если он рассчитывал произвести на меня впечатление своим рассказом, то это ему не очень удалось.

К аналитикам стекается вся информация, в особенности, по земле — естественно, должны же они что-то анализировать.

По косвенным данным, они уделяют повышенное внимание ангельским потомкам — слава Богу, должен же хоть кто-то заняться их объективной оценкой.

При этом у них почему-то вызвала особый интерес наша группа — более чем объяснимо, если вспомнить, что в ней оказался первый ангельский ребенок, попавший в среду родителя.

Но были в рассказе Стаса и моменты, которые не показались мне ни естественными, ни объяснимыми.

Я понимаю, милосердные ангелы не оставили заблудшего коллегу без работы и пристроили его за нашей группой следить.

Я понимаю, эта заблудшая овца ухватилась за это предложение, чтобы и дальше производить впечатление незаменимого и высокочтимого сотрудника, а не бродяги бесприютного.

Я понимаю, в центре каждого отчета этого сотрудника должен был стоять объект интереса его работодателей, а не его знакомые среди других учащихся.

Но мне-то зачем было голову морочить?

Я совсем в другом свете увидела возмущение моего ангела, когда я открыла Тени глаза на его природу. И ту крайнюю неохоту, с которой он говорил о нем. И его почти отчаяние, когда мне удавалось обойти Тень по результатам.

Это что же получается? Он сделал все возможное, чтобы ни один отдел, кроме подразделения Стаса, на меня заявку не подал? Он уже тогда намеревался меня на землю сплавить? Он ведь так и не рассказал мне, что с ним происходило до того, как ко мне память вернулась. Зачем было мне ее возвращать? Чтобы я на проблемах Игоря сосредоточилась?

Что ж, и на том спасибо. Все он правильно просчитал, многоопытный и великомудрый ангел — по сравнению с опасностью, грозящей