Маргарет кивнула.

Сэр Генри Форест обязался отправить Самюэля учиться в Оксфорд и, если мальчик пожелает, оплатить его обучение в судебных иннах Лондона, а за это Маргарет передавала ему право на владение заливными лугами, сохраняя за собой пожизненное право пользования ими за весьма скромную плату. Сделку, выгодную для обеих сторон, решено было сохранить в тайне до полного оформления всех необходимых бумаг.

Еврей Аарон любил отправляться в путь ранним утром – не только потому, что обычно просыпался на заре, но еще и потому, что зрелище пробуждающейся природы поднимало ему дух и радовало сердце.

Небо над меловыми грядами едва посветлело, а повозка Аарона уже въехала на взгорье близ долины Эйвона. Окрестности Эйвонсфорда были пустынны. Неподалеку от поместья Форестов Аарон увидел, как из загона для овец на склоне холма украдкой выскользнул Обадия Шокли. Что здесь понадобилось проповеднику в такую рань?

Обадия, не заметив одинокого путника, торопливо удалился по тропе на взгорье.

Днем, когда Самюэль и Джейкоб Годфри ушли на взгорье, в усадь бу к Маргарет явился незваный гость, некий Даниэль Джонсон, – серьезный, обходительный мужчина. Он объяснил, что его прислал Обадия.

– Моя лошадь на полдороге захромала, пришлось пешком идти, – огорченно вздохнул он.

Маргарет, в хорошем расположении духа после встречи с Форестом, сжалилась над усталым путником и решила его выслушать.

Он снова напомнил ей о пользе образования, объяснил, что Обадия всего-навсего желает выполнить родственный долг и принять участие в воспитании сводного брата. Речи Джонсона были так искренни и убедительны, что Маргарет возразить ему не могла. Впрочем, ей и не хотелось спорить. Гость уважительно прислушивался к ее словам, так что Маргарет, невольно разговорившись, рассказала ему о том, как вместе с клобменами защищала усадьбу, нарядившись в отцовские доспехи. Джонсон выразил желание осмотреть хозяйство, и Маргарет провела его по усадьбе. Коровы в стойлах встревоженно замычали, взбудораженные появлением незнакомца, и Маргарет ласково успокаивала их, поглаживая и называя по именам. Показала она Джонсону и заливные луга; во дворе к Маргарет с веселым щебетом слетелись певчие птицы, ожидая привычного корма. Джонсону усадьба понравилась, он приветливо разговаривал с работниками, а одной улыбчивой коровнице вручил шиллинг.

Маргарет выслушала настойчивые просьбы Джонсона подумать о судьбе Самюэля, но о своем решении говорила уклончиво, памятуя о предстоящем заключении договора с Форестом. Вскоре гость попрощался с ней, так и не получив однозначного ответа.

Самюэль, столкнувшись с Джонсоном у ворот усадьбы, побелел как полотно и, встревоженно глядя на Маргарет, спросил, зачем он приходил.

– Мистера Джонсона Обадия прислал, – сказала она. – Весьма обходительный господин, за тебя просил.

– Мистера Джонсона? Он так представился?

– А в чем дело? – удивилась Маргарет.

Самюэль замялся, а потом выпалил:

– Это Мэттью Хопкинс, охотник за ведьмами. Так зачем он к тебе приходил?

Маргарет побледнела. К ней слетались птицы… она успокаивала коров и звала их по именам… а коровница получила шиллинг…

Так вот какую западню подстроил сестре Обадия! Если влиятельный проповедник и охотник на ведьм обвинят Маргарет в колдовстве, то к их словам прислушаются…

Вечером в стаде сэра Генри Фореста сдохла овца.

На следующий день в поместье Эйвонсфорд сэр Генри Форест и Маргарет Шокли подписали договор. Через месяц, к возвращению леди Форест с детьми, Самюэль должен был переселиться к Форестам.

Домой Маргарет вернулась в задумчивости. Что сделает Обадия, когда узнает о поступке сестры? Обвинит ее в колдовстве и объявит договор с Форестом недействительным? В законах против колдовства Маргарет не разбиралась, но особой надежды на примирение с Обадией не питала. Раз уж брат призвал на помощь Мэттью Хопкинса, ей не выжить.

– Ты пока поживешь у Форестов, – сказала она Самюэлю и подробно объяснила ему свой замысел, упомянув и о заливных лугах, и о преимуществах образования, и о сыновьях Фореста. – Со сверстниками тебе будет веселее.

Ночью в стаде Фореста сдохла еще одна овца. Пастух и эконом, осмотрев труп, не обнаружили никаких признаков хвори.

У купы деревьев, на тропе к заливному лугу, Самюэля поджидали Обадия и Мэттью Хопкинс.

– Нам надо с тобой поговорить, – заявил Обадия, выступив из-за деревьев. – Нашу сестру обвиняют в колдовстве. Остается только молить Господа, чтобы обвинение не подтвердилось.

– Тебе придется за ней следить, – добавил Хопкинс. – Главное – ничего не упустить, ведь даже самый незначительный поступок может оказаться важным.

Неужели Маргарет, милая, добрая Маргарет, – ведьма? При всем уважении к Обадии и Хопкинсу Самюэль не мог поверить чудовищному обвинению.

– Дьявол ловок и хитроумен, – напомнил ему Обадия, будто про читав мысли Самюэля. – Он в свои сети любого может заманить.

Обадия и Хопкинс принялись расспрашивать Самюэля о поведении и поступках Маргарет, но мальчик ничего особенного рассказать не мог, упомянул лишь о сделке с Форестом.

Обадия ошеломленно умолк, но быстро справился с изумлением:

– Заливные луга отписаны тебе в наследство, Маргарет не имела права отдавать их Форесту, а что до образования, так я тебе то же самое предлагал – и не из корысти, а ради твоего же блага. Похоже, Маргарет не в своем уме, раз отцовскую волю нарушила и тебя наследства лишила. Не знаю, удастся ли вернуть луга…

После этих слов в душе Самюэля всколыхнулась обида; он решил, что Маргарет и впрямь поступила опрометчиво.

На следующий день Мэттью Хопкинс во всеуслышание обвинил Маргарет Шокли в колдовстве и перечислил все противоестественные деяния, свидетельствующие о сделке с дьяволом и о черной магии: ношение мужской одежды, разговоры с животными и птицами и так далее. Он также заявил, что Маргарет навела порчу на стада сэра Генри Фореста, и в доказательство представил дохлых овец, числом две.

Страшная весть в одночасье облетела Сарум. Мировой судья – сэр Генри Форест – объявил, что слушание дела состоится через неделю, однако никто не сомневался, что судебное разбирательство передадут в суд ассизов.

На следующий день к сэру Генри Форесту явился нежданный гость.

Когда Маргарет Шокли обвинили в колдовстве, Аарон решил пойти к Форесту, но для этого ему пришлось набраться смелости. Евреи в Англии находились в бесправном положении, а многовековая история гонений иудеев научила Аарона не привлекать к себе лишнего внимания. В Сарум он попал проездом, и ему совсем не хотелось наживать себе врагов среди влиятельных особ. Вдобавок Маргарет Шокли он совсем не знал.

Однако закон Моисеев требует: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего»[47]. Совесть не позволяла Аарону поступить иначе. Он счел себя обязанным сообщить об увиденном.